[Они знают!!!]

Дальше у нас история от Ааст - автора очень юного, делающего свои первые шаги по тернистому пути испугов:


Широкие серые тучи понуро нависли над белыми домами просыпающегося города. Земля, автотрасса, фонарные столбы и металлические урны ослепляли, не смотря на свою черноту, как бывает ненастными ранними утрами. Слабый ветер тихонько перебирал нежные ароматные листья придорожных кленов. Где-то вдали загудел мотор, кто-то негромко подозвал издали приятеля, какая-то птица кратко крикнула, спрятавшись в глубине ветвей. Тихо шуршала по асфальту опавшая листва. Монотонно дышал этот мир, опустошенный своей полнотой.
Сквозь плотные жалюзи в полутемную комнату слабо пробивался тусклый свет. Серые стены, на них – плакаты, призывающие к порядку, дешевый линолеум на полу, свисающая с потолка лампочка без плафона, старый стол. Настольная лампа ярко освещала желтым лежащую на столе папку «Дело №», сам номер был аккуратно заклеен чистым квадратиком белой бумаги. Внутри, в душном полумраке комнаты, отнюдь не царило то ленивое спокойствие, каким пропитался воздух снаружи. Здесь все было насквозь пронизано тонкими острыми нитями паники, волнения, боли и высокомерного безразличия.
На стуле за столом сидел мужчина, лет тридцати на вид. Выглядел он плохо – его волосы были неухоженными: топорщились во все стороны, выглядели грязными и свалявшимися. Лицо его было бледным, блестящим от пота и слез, глаза выпучены, губы дрожали. Он трясся, всхлипывал, его руки дергались, как у сумасшедшего, и он все силился что-то сказать, но из груди вырывался лишь свист, всхлипы, рыдания и неразборчивое бормотание. Мужчина, если не был на грани срыва, то явно о чем-то сильно переживал.
Послышался шумный вздох, стоящий в углу человек переступил с ноги на ногу. У стола звякнул пузырек, шаркнуло по древесине столешницы стекло, тихо полилась вода. Негромко постанывал и сопел сидящий. Воздух слабо запах валерьянкой. Молодая женщина подала трясущемуся мужчине стакан успокоительной настойки. Мелкие глотки, жалобный всхлип, глубокий, печальный выдох. Ненадолго установилась тишина, перебиваемая лишь шмыганьем мужчины.

-Итак, продолжим… Андрей Павлович, попытайтесь нам объяснить, что произошло этой ночью? Прошу, только так вы поможете делу.
Андрей поднял глаза, с надеждой посмотрел на следователя, но, не увидев в его лице сожаления, вновь пристыженно опустил голову. Два раза открыл рот, что бы что-то сказать, но из его уст не вылетело ни слова. Наконец, пересилив себя, он произнес:
- Марина…Моя жена, товарищ следователь…Я не мог…я не… никак не убил ее! Я не убивал ее! Я говорю правду!
Он дернулся, стул пошатнулся, ему еле удалось сохранить равновесие.
- Вас никто не обвиняет, Андрей Павлович. Нам нужно, чтобы вы рассказали обо всём, что произошло ночью. У вас не было мотива, к тому же, было не найдено ни оружия, ни улик. Еще раз повторяю, просто опишите все подробно, что вы делали, как вы обнаружили тело.
-Боже… Боже правый! Она мертва…
-Андрей Пав…
- Я все расскажу! Все скажу… Дайте немного успокоиться.
Мужчина набрал в легкие больше воздуха и стал рассказывать.
- Это было…после полуночи. Около часу, или половины второго. Луна очень ярко светила…

***

Ночь была прохладной и на редкость ясной. Яркие звезды рассыпались по всему темно-синему небесному своду, летние созвездия заполонили небо. Полная луна освещала траву и деревья так, как освещало бы их солнце.
Я с детства страдаю бессонницей по полнолуниям. Как ни пытаюсь, не могу уснуть, не помогают даже таблетки. Потому несколько ночей в году я провожу как дни: читаю книги, смотрю телевизор, работаю или гуляю. Я давно к такому привык, бессонные ночи даже не влияют на мое здоровье.
В эту ночь я читал книгу. Рядом на кровати спала моя жена, ее умиротворенное спящее лицо было таким прекрасным, что иногда я поворачивался, чтобы лишь взглянуть на нее. В теплом свете ночника она казалась мне волшебной феей из доброй сказки: пушистые ресницы, светлые длинные волосы на подушке, белая ровная кожа… Я безумно ее любил. Ради Марины был готов на все, на любые жертвы и уступки.
В очередной раз, когда повернулся, я заметил, как по одеялу Марины растекается маленькое красное пятнышко. Я смущенно отвернулся, подумав, что у жены начались месячные. Темных капелек на белом покрывале становилось все больше, и я всерьез забеспокоился, когда пятно достигло в диаметре примерно сорока сантиметров. Оно росло с чудовищной скоростью, я поднялся, чтобы посмотреть, что с ней происходит. Между кроватью и столом всего метр, вскочил я быстро, но когда добежал до нее, одеяло целиком потемнело от крови. Почему-то у меня не было сомнений в том, что это кровь. Я дотронулся до одеяла – оно промокло насквозь. Я резко одернул его. И тут же застыл. То, что лежало на кровати, вовсе не было похоже на Марину.
Это было похоже на фарш.
Простыня насквозь промокла и побагровела от крови. Мясо, внутренности – все было будто прокручено на мясорубке. Даже кости были раздроблены: их мелкие куски были рассыпаны по всей кровати.
А выглядывавшее из-под покрывала лицо оставалось нетронутым, блестело своей умиротворенностью и спокойствием.
Я медленно опустился на пол, от ужаса не мог даже дышать. Лишь оцепенение спало, я закричал. Громко, изо всех сил, мне хотелось, чтобы весь мир меня услышал…

***

- На крик сбежались постояльцы. Кто-то из них тут же позвонил в полицию… И вот я здесь. Мы с женой хотели просто отдохнуть… А вышло так. Это самое кошмарное, что я переживал в жизни!..
- Вы не замечали ничего необычного? Окна и двери были закрыты?
-Все было в полном порядке, ничего странного. Все было закрыто – она не переносила сквозняков.
-Большое вам спасибо. Думаю, мы еще свяжемся с вами.
Мужчина промолчал. Один из полицейских помог ему подняться, вдвоем они направились к выходу из комнаты допроса. У самого порога мужчина остановился и обернулся на следователя.
-Знаете, кое-что странное все же было. Жена весь вечер говорила, что чувствует, будто на нее кто-то смотрит.
Андрей Павлович переступил через порог. Несмазанные дверные петли тихонько скрипнули, звук эхом прокатился по комнате. Раздраженно выдохнув, следователь схватил со стола бумаги и начал копаться в них. Пожелтевшие листы глухо шелестели под его пальцами. Он медленно пересматривал документы, неразборчиво бубня себе что-то под нос.


- Эти шокированные… Ни слова из них не вытащишь. Придется еще раз вызывать. Бурцев, кто там следующий?
Стоящий у окна плотного телосложения полицейский приосанился и, запинаясь, проговорил:
-Их двое, Борис Ильич.
-Вызываем по одному, ты же знаешь правила! – следователь был несколько рассержен.
Бурцев растерянно опустил глаза и нерешительно переступил с ноги на ногу. Скорее всего, это значило, что он окончательно запутался в ситуации. Бурцев покраснел, смутился, когда начальник ошибочно разочаровался в его знаниях. Широкие ноздри раздулись от негодования.
-Нет, здесь не в том дело. Там один, но его почему-то два.
-Бурцев, идиот, близнецы наверно!
-Нет, товарищ следователь, правда…
-Вызывай давай.
Бурцев вышел в коридор и крикнул молодому полицейскому, чтобы тот заводил подозреваемого в кабинет. В комнату ворвались сразу двое, толкая друг друга локтями и ногами. Они были абсолютно одинаковыми, от лица до одежды, даже их движения были похожи. Выглядело так, словно человек боролся со своим собственным зеркальным отражением. Глаза стоящих в комнате людей блеснули удивлением.
- Заходим по одному! – рявкнул Бурцев.
-Пусть выйдет тот, кто не является Корниленко Максимом Юрьевичем, – добавил следователь.
Двое замерли и одновременно посмотрели на полицейского. Затем гневно друг на друга.
-Тогда пусть этот выйдет! – с отвращением проговорил левый.
- Почему я? Я как раз таки Корниленко. – ответил правый.
Следователь закатил глаза и обратился к молодому полицейскому, приведшего «близнецов»:
-Павлов, документы их проверил?
-Да, и они очень странные…
-Подделка?
-Нет, нет. Все в порядке – настоящие. Просто одинаковые – идентичные! Вплоть до штампа, даты и времени выдачи.
-И имена?
-Да, товарищ следователь.
-Вот как…
Следователь посмотрел на «близнецов» и обратился:
-Вы, верно, никогда раньше не виделись.
-Вы, эм… - обратился к следователю правый.
- Борис Ильич, – подсказал тот.
- Борис Ильич, никогда с ЭТИМ раньше не встречался.
- Борис Ильич, я впервые ЕГО увидел, - подхватил левый.
Следователь вздохнул.
-И кто из вас тот самый Корниленко, который живет в комнате шестой дома отдыха «Лазурный берег?»
Оба Максима подняли руки.
-Ясно. И, верно, в той комнате живет только один. Кроме одного человека там никого нет?
Оба Максима кивнули.
-Объясните тогда, как так вышло.
-Да мы и сами не знаем. Само по себе вышло.
-Это вечером было. Или, точнее даже, поздней ночью.
-Да, я возвращался из бара домой…
- Подвыпил. Подумал даже, что мне почудилось.

***

На улице было совсем темно, когда я вышел из душного бара на свежий воздух. Полная луна ярко светила с темно-синих небес. Вокруг прекрасно пахло хвоей и липами, под ногами мягко шуршала галька. Фонари освещали дорогу, потому идти было совсем не страшно. Ветер тихонечко шевелил листья придорожных кустов, легко играл с травой и лесными цветами. Ароматы стояли божественные – не то, что грязный воздух города, который окутывает с головы до ног и душит своей чернотой. Я немного выпил, потому и настроение было хорошим. Помню, даже попытался познакомиться с фонарным столбом. Я шел домой, глядя по сторонам и наслаждаясь природой. И все было хорошо, пока меня не потревожило странное чувство – за мной будто кто-то следил. Я стал оглядываться и оборачиваться – но вокруг никого не было. У самого входа в дом отдыха я столкнулся с человеком. Мне показалось, будто я смотрюсь на себя в зеркало. Я удивился, но говорить с ним не стал, списав все на выпивку. У нас не возникало конфликтов, хоть мы и были оба удивлены, пока мы не дошли до двери номера. Там оказалось, что и у него есть ключи…

***

- Затем мы позвали администратора. Никому из нас не понравилось такое посягательство на личное имущество, – закончил левый.
- После небольшого скандала, разумеется.
- Павел Ильич, а если он не настоящий, может, просто убьем его? – предложил левый.
- Себя убей, – парировал правый.
Следователь устало потер переносицу.
- Убивать никого не будем. Вы оба подтверждаете, что ваши показания верны?
- Да, и абсолютно идентичны!
- Он будто знает, что я хочу сказать! Он будто я!
- Не обманывай себя, ты и есть я.
«Близнецы» взглянули друг к другу в глаза и пристыженно опустили их. В воздухе повисла тишина, смешанная с тревогой и чувством вины. Ненависть и страх улетучились. Левый Максим перевел взгляд на следователя и проговорил:
- А вообще, мы просто напугались. Мы же прекрасно чувствуем, что мы – один и тот же человек.
- Просто почему-то раздвоились. Сами не знаем, как так вышло. Но мы – одно целое.
Павел Ильич спокойно выслушал их и попросил уйти, предупредив, что вызовет еще раз, когда спадет излишняя эмоциональность. Двое неспешно покинули комнату, извинившись перед полицейскими. Когда дверь комнаты, тихонько скрипя, затворилась, воцарилась тишина, перебиваемая лишь гудением лампы и шумным дыханием служащих.
-Что делать, господа? Как с этими психами быть? – шутя, обратился к товарищам Павел Ильич.
Бурцев серьезно ответил:
-Их пока можно на медицинский осмотр. Но записи с камер подтверждают их слова.
- Всех?
-Всех трех, товарищ следователь.
Павел Ильич был в замешательстве. Никогда еще в его практике не было таких сложных и одновременно абсурдных случаев. Немного постояв без движения, погруженный в глубокие раздумья, он спросил:
- В коридоре есть кто-то еще из пострадавших и подозреваемых?
- Только хозяин дома отдыха, Павел Ильич, - отчеканил Бурцев.
Следователь задумчиво почесал подбородок.
- Но мне помнится, когда мы прибыли на место, там стояла подозрительного вида женщина. Не так ли?
- Ее увезли на скорой, у нее переохлаждение и все тело в ранах, Павел Ильич, – вставила молчавшая до этого женщина – секретарь следователя.
- Правда, Ариш? Кто-нибудь знает, что с ней произошло?
- По ее словам, она легла у себя в номере, а проснулась в лесу. Дальше она говорила очень неразборчиво, все время срываясь. Я так и не смогла понять, что с ней случилось. Что-то о следившем за ней существе. Будто кто-то за ней наблюдал.

Следователь кивнул и вновь задумался. Затем широкими шагами направился в сторону двери в коридор и самостоятельно позвал хозяина «Лазурного берега» в кабинет. Тот немедленно зашел, поздоровался, сел на стул. Его движения были плавными и спокойными, что никак не сочеталось с его положением.
На вид хозяину было лет сорок с лишним. Тощий, с глубоко посаженными серыми глазами и коротко стриженными черными волосами. Не дождавшись вопроса, он проговорил:
-Вы не должны вмешиваться в это дело. Пройдет время и все само отрегулируется. Поверьте.
Полицейские были ошарашены.
-Вы предлагаете нам просто так закрыть дело? – низко произнес Павел Ильич.
- Я могу заплатить. Но лучше подождите пару дней – все само по себе пройдет.
- С чего это?
- Поверьте. Так было всегда – с момента появления дома. С туристами происходили разные страшные вещи, но буквально через дни все возвращалось и они забывали. Так несколько раз умирали и воскресали люди, пропадали, возвращались. И ничего не помнили.
- Мозги нам пудрите?
-Эх, какие же вы твердолобые. Дом хочет так, в доме так и будет.
Мужчина встал и подошел к выходу. По неизвестным причинам полицейские не стали его останавливать. Хозяин дернул ручку двери и напоследок проговорил:
-Не надо обманываться. Как хочет дом, так и случится. Пройдет лишь день – и вы все забудете.
Тихо скрипнув, дверь затворилась. Эхо раздалось гнусавым низким смехом. Каждый полицейский почувствовал на себе внимательный взгляд. Кто-то не сводил с них своих уродливых злых глаз.

За.Наmи.Кто.То.Сле9ит.

автор - Настасья Коновалова

Вопрос: Крипи?

1. Да!		47	(100%)
Всего:		47

@темы: крипи-фест

---

[Они знают!!!]

Итак, дорогие параноики, сегодняшний вечер ужасов начинает Уже Не С Нами с историей о том, что экспедиции - занятия опасные, даже если конечная цель находится в получасе ходьбы от дома:


Я живу в московском районе Ховрино. Не догадываетесь? Ховринская больница, Амбрелла. Ее видно из моего окна. В детстве мы часто гуляли в Грачевском парке, и все время видели это мрачное строение. Конечно, родители запрещали нам туда ходить, да мы и не смогли бы тогда. Ограда из колючей проволоки и охрана - достаточная причина для сопляков типа нас тогдашних. Потом, уже когда я учился классе в седьмом, было круто ввернуть в разговоре, что живешь прямо возле страшной больницы, и бывал внутри миллион раз, чуть ли не с ночевкой.
Мы на самом деле забирались туда с пацанами. Правда, днем. Ничего не нашли, кроме пыли, граффити и мусора. Тогда ходили слухи, что здесь собираются сатанисты и проводят свои ритуалы, что на людей нападают. Ну, об этом все слышали, наверное. В общем, ничего я особенного в ней не наблюдал никогда. Ночами изредка видел свет в помещениях, и знал, что там снова какие-то сталкеры бродят, или еще какие неформалы. Закончил школу, поступил в институт, встретил девушку своей мечты.
Олечка была очень хорошенькая. Милая, ласковая, домашняя. С белокурыми кудряшками. Я просто без ума от нее был, честно. Никогда не думал, что способен на такие чувства, даже стихи писал. Мы встречались больше года, и уже свободно ночевали друг у друга, но чаще у меня, конечно – отец дальнобойщик, а мать работает сутками, и часто я оставался на ночь один. Тогда была весна, примерно конец апреля. Прошел дождь, к вечеру поднялся сильный туман. Оля стояла у окна.
- Как красиво! Город в тумане волшебный! Как хорошо, что перед окнами у тебя парк, Саша!
Я только угукал что-то в ответ, расстилая постель. На вид из окна я давно налюбовался, и сам мог писать оды гудкам электричек и соловьиным песням в мае.
- Что там светится? В этой больнице недостроенной?
- Да опять сектанты небось, - я подошел, чтобы посмотреть.
Сквозь легкую дымку деревьев, еще только-только начавших выпускать края листочков, сквозь пелену тумана, я отчетливо разглядел свет в нижних этажах здания, неприятный такой, зеленоватый.
- Странный оттенок, не думаешь? – Оленька едва заметно дрожала.
- Ну может они готы! Идем, ты замерзла совсем, - я закрыл окно, и вскоре мы легли спать.
Об этом разговоре я бы и не вспомнил, если бы мой друг Вадька не рассказал, что всегда водит свою девушку на фильмы ужасов, чтобы она к нему жалась, и он ее успокаивал. Ну и потом сами понимаете что. Почему-то эта мысль мне показалась страшно удачной. Господи, какой я был идиот!
В общем, в следующий раз, когда Оля собиралась ко мне, я предупредил ее, чтобы она оделась в удобную одежду – джинсы там, кеды. Начался май, погода стояла отличная.
- Хочу тебе кое-что показать, - сказал я.
Если бы я только мог вернуть тот день, чтобы мы никуда не пошли. Остались бы дома, смотрели телевизор, ели бы пиццу и дурачились.
Но нет, все было не так. Оля приехала на автобусе, я встретил ее на остановке уже в полной готовности.
- Мы идем в поход? – удивилась она, потыкав мой рюкзак.
- Почти! У нас сегодня опасная искпедиция! – я вел себя как радостный идиот.
Оля, конечно, поступила как все девчонки. Джинсы она надела, но со стразами и цветочками, вместо кед – балетки, сверху футболочка с каким-то девчачьим принтом и легкая курточка. Ну вот как так можно? Впрочем, я не планировал ничего сверхъестественного – просто поводить ее по этажам больницы в сумерках, попугать разными надписями и доставить домой, разогретую. Угу.
Ход в ограде я знал хорошо, местный же. Солнце уже ушло за дома, но было еще светло. Когда Оля поняла, куда мы идем, она заметно струсила.
- Я не хочу туда!
- Олечка, милая, я был там сотню раз! Пойдем, я покажу тебе, и ты тоже перестанешь бояться! Мы совсем немножко там погуляем и пойдем домой!
Мне так стыдно писать это сейчас. Я один во всем виноват, только я один.
Подвалы больницы давно затопило, и когда мы еще были школьниками, часто бросали в воду камешки. Но то было лето, тепло и ясный день. А сейчас начинало смеркаться, заметно холодало к ночи. В рюкзаке у меня были фонари, фотоаппарат, термос и бутерброды. Аптечка на всякий случай. Я не хотел никаких неприятностей.
Мы с Олей вошли внутрь, и я убедился, что здание действительно оседает. Первый этаж заметно стал ниже, по сравнению с тем, что я помнил несколько лет назад. В остальном все как и всегда, разве что надписей поприбавилось.
- Говорят, здесь собираются сатанисты, проводят ритуалы. Больница медленно погружается под землю, и в подвалах никогда не пересыхает подземное озеро. Может, ритуалы и жертвоприношения сделали свое дело и здесь открылись ворота в Ад?
- Саша, мне не нравится это, - Олечка протянула жалобно и взяла меня за руку, - Давай уйдем?
- Сейчас, поднимемся наверх, там панорама красивая? А потом уйдем, да? Посмотрим на город, - я ее силой тянул несколько ступенек, но потом она пошла сама.
- Здесь в шахты лифтов люди падали.
- Что? Откуда ты знаешь?
- Я читала. В интернете есть про нее. Что здесь пропадают люди, и что нападения случаются. Мне не нравятся такие места, я их боюсь, - Олечка тяжело дышала мне в спину, поднимаясь.
Мы вышли на площадку одного из верхних этажей. Выше я уже не стал ее вести, хотя мог бы вылезти на крышу – темнело уже серьезно, и видно было только у окон, дальше пришлось доставать фонари. Город медленно зажигал огни, люди в своих домах ужинали и занимались вечерними делами. Мне всегда нравилось смотреть на вечерний город, а сейчас, обнимая Олю и чувствуя запах ее волос, я просто летал.
- Я тебя люблю, - прошептал я ей на ухо, и она смущенно заулыбалась.
- И я тебя. Пойдем домой?
- Да, - в тот момент я подумал, что прогулка стоила того.
Мы спускались с включенными фонарями. Олин фонарик выхватил надпись на стене «Welcome to the hell», и заметно дрогнул. Странно, мне казалось, она была в одном из коридоров, а не на лестнице. Хотя эти придурки могли много где написать такой бред.
- Саша, ты слышишь?
- Что?
- Ну вот прислушайся.
Мы оба замерли и замолчали. Где-то вдали едва слышно капало и журчала вода. Больше у меня ничего не получалось услышать.
- Оль, ну это наверное вода в подвале.
- Нет, я не про воду. Дороги не слышно, станции. Ветра, птиц. Ничего не слышно, ты не заметил?
- Блин, ну это потому что мы на лестнице! Подойдем к окну и услышим.
Мы дошли до площадки этажа и подошли к окну. И вот тут я слегка запаниковал, потому что звуков действительно не было, и не только звуков. Город вообще пропал, скрытый плотной пеленой откуда-то взявшегося тумана. Не было видно огней, улиц, не слышно гула электричек станции.
- Сашааа, мне страшно!
- Все, все. Мы уходим, - я не подал вида что тоже стреманулся, просто взял Олю за руку и повел вниз.
Третий этаж, второй, первый. Многие выходы внизу уже давно были засыпаны, но я хорошо знал, где есть лазейки. Мы быстро шли по коридору в сторону ближайшего лаза, но к моему неудовольствию он тоже оказался завален. Окон на этой стороне почти не было, нужно было бы идти на другую половину здания.
- Черт. Ладно, идем туда, откуда вошли.
Олина рука в моей ладони мелко дрожала, но я делал вид, что все в порядке. Мы завернули за угол, и теперь перед нами должна была быть стена с маленьким техническим выходом, через который мы и проникли в здание. Но стена оказалась ровной. Я специально подошел ближе, освещая ее фонариком – никакого выхода. Может, я просто ошибся и вышел не туда? Да нет же, вон и пролом в полу, откуда доносится журчание воды, и лестницу мы не меняли…или все-таки меняли? Мы пошли дальше, я вспоминал, где еще есть выходы. В темноте здание выглядело не так, как днем, и ориентироваться было сложнее. За окнами, как и прежде, ничего нельзя было разглядеть. Оля тихонько всхлипывала позади.
- Саша, ты ничего не слышишь? Мне кажется, вода громче шумит.
- Это потому что вечер, становится тише и тихие звуки лучше слышно!
- Но ведь других звуков и нет, - тихо возразила Олечка.
Мой фонарик начал мигать, а потом погас совсем. Только этого не хватало! Я ведь специально перед походом заправил туда новые батарейки! Оля смотрела на меня широко раскрытыми глазами, ее лицо стало белым, но она молчала, крепко вцепившись в свой фонарь. Мне тоже становилось жутко, я бы все отдал сейчас, чтобы сидеть дома на диване, но виду я не подавал.
- Так, идем. Наверное, я все-таки перепутал лестницы, и выход там.
Мы шли какое-то время мимо голых стен, порченых влагой, мимо заваленных проемов, но не могли найти то место, откуда мы вошли, и где можно было бы выйти. Я старался рассуждать логически – даже если придется здесь заночевать, утром станет светло и я пойму, в какую сторону здания мы забрели. У меня с собой термос и немного еды, до утра хватит.
- Саша, здесь мокро! – Оля светила фонарем вниз, и я увидел, что на полу полно воды, примерно в сантиметр, и она явно движется.
- Вот черт, может, трубу какую прорвало? Идем скорее наверх! – я потянул Олю за собой на ближайшую лестницу, и тут умер второй фонарик.
Олечка вскрикнула, когда стало темно, а я обшаривал карманы в поисках телефона. Можно светить им, чтобы не упасть на арматурину, и позвонить, чтобы позвать на помощь.
- Смотри! Там свет! – сказала вдруг она, показывая в сторону, откуда мы пришли.
И правда – откуда-то проникали частицы света, блеклого и зеленоватого, как от слабенького ночника или елочной лампочки. Я как раз нашел телефон, и убедился, что сигнала сети нет, и батарея почти разряжена. Отлично просто.
- Идем посмотрим, - предложил я.
- Нет! Я не хочу смотреть! Я домой хочу! Саша, мне страшно! Ты меня зачем сюда привел?
- Оль, извини. Я думал, будет весело. Прости, я не хотел ничего такого. Пойдем со второго этажа посмотрим? Может, там сигнал сети поймаем и позвоним, позовем помощь, - на самом деле я надеялся найти выход там, раньше они были.
Мы поднялись на один пролет, и теперь я уже точно мог сказать, что с нижнего этажа проникает свет, и он становится вроде как ярче. Воды, судя по звуку, тоже прибавилось. Все чудесно, мы тонем.
Второй этаж встретил нас мрачной тишиной. «Больница эта — край чудес, зашёл в неё, и там исчез» - выхватил надпись на стене слабый свет экрана мобильника. С ума сойти, эта надпись совершенно точно была снаружи, а не внутри! Я подошел к окну, но сеть не поймалась и теперь, разглядеть ничего тоже не получалось.
- Мой мобильник не включается, - как-то совсем тоненько сказала Оля.
С лестницы на второй этаж стали проникать первые намеки на зеленоватый неприятный свет, звук воды снова стал ближе. И как будто этого нам мало, откуда-то сверху послышался голос. Нельзя было определить, мужской он или женский, очень глухой и странный, как механический – он читал нараспев какое-то стихотворение или гимн, но на незнакомом мне языке, я не мог разобрать слов. От неожиданности я выронил мобильник, и найти уже не мог. Мы остались с Олей в почти полной темноте, с ростками зеленого света с нижнего этажа. Голос не становился громче и не приближался, но это только потому, что вообще невозможно было определить расстояние до него – он словно был всюду над нами, заполнял все помещения над потолком равномерно. С лестницы на пол этажа плеснулась вода. Потом еще раз, уже больше. Нам не нужны были фонари, чтобы увидеть это – от нее исходил слабый мертвенно-зеленый свет.
Оля плакала. Она села на какую-то балку прямо в своих нарядных джинсиках и плакала, закрыв лицо ладонями.
- Мы не выберемся отсюда, - всхлипывала она тихо.
Я чувствовал себя ужасно. Это я затащил ее сюда, и теперь чувство вины жгло меня, и еще жалость, и невозможность помочь любимой девушке. И мне было страшно, просто ужасно страшно.
- Окно, - хрипло произнес я, с трудом узнав свой голос, - Давай прыгнем?
- Мы разобьемся! – тихо отозвалась Оля и шмыгнула носом.
- Нет. Здесь второй этаж всего, а местами он чуть выше первого, больница сильно просела. Идем! – я потянул ее за руку, отчаянно надеясь на спасение. В голове упорно гнездились мысли о нереальности происходящего. Ну не может со мной такое произойти! Как это я не могу найти выход?
Я вывел Олечку в конец какого-то крыла. Кажется, здесь должно быть пониже. Голос над нами продолжал песнопения, и по коридору вслед за нами медленно, никуда не торопясь, продвигались слабые лучи зеленоватого света.
- Вот, давай здесь! – я скинул на пол бесполезный рюкзак, чтобы не мешался, и выглянул в окно.
Ничего там не увидел, конечно – только туман, густой и темный, и глухая тишина. Оля стояла подальше, я видел только ее силуэт на фоне бледного свечения. Она что-то шептала, но слышно было только журчание воды.
- Идем, прыгнем вниз, здесь невысоко! Там уже ограду найдем и выберемся!
- Я не буду прыгать! – Оля мотала головой и истерично хватала воздух ртом.
Вода плеснулась нам на ноги, и она закричала – тоненько и беспомощно. Голос теперь читал слова немного иначе, растягивал гласные, и что-то большое начало грохотать в верхних перекрытиях. Это, кажется, немного отрезвило Олечку, она тоже кинулась к окну. Мы еще раз посмотрели вниз, теперь уже вместе.
- Давай, я прыгну и поймаю тебя там? Заодно разведаю, как посадка?
- Не бросай меня!
- Да не бросаю я, давай ты следом за мной? – я сел на подоконник и перекинул ноги на ту сторону, - Или давай вместе?
- Нет, сперва ты.
Наверху послышались раскаты громового хохота, кто-то прямо ржал над нами, и это было последним, что я слышал. Оттолкнулся от стены, и увидел только, как скрывается в тумане бледным пятном Олино лицо. Я больно ударился, не ожидая встретить землю так рано, в ноге что-то хрустнуло, и от боли у меня искры из глаз посыпались.
- Оля! Оля, где ты???? – орал я, пытаясь подняться и осмотреться.
Я выпал на поросшие лебедой кучи земли и гальки со стороны станции. Солнце давно встало, было светло. Уже утро, так быстро? Мне казалось, что прошла всего пара часов с того момента как стемнело. Со стороны двора ко мне спешил охранник, крича что-то матерное на бегу. Олечки нигде не было видно и слышно.
В общем, не буду вдаваться в детали – два месяца я проходил в гипсе со сложным переломом ноги. Меня таскали на допросы в ментовку, где я уже в сотый раз рассказывал одно и то же – мы заблудились в заброшенной больнице, и я не знаю, где моя девушка. Я не мог смотреть в глаза ее родителям, а они плакали и умоляли рассказать, что же там произошло.
Я никому не говорил про зеленый свет, про воду и песнопения. Олечку так и не нашли.
Когда гипс сняли, я не выдержал и сам пошел в больницу. Нашел вход, через который мы попали внутрь, и следующий лаз. Не было там опять ничего необычного, просто недострой, мусорный и разрисованный. Я не мог себе простить того, что Оля пропала там, что я повел ее в это чертово здание, что я оставил ее одну. А ховринка словно издевалась надо мной, не показывая ничего необычного. Я ходил туда в разное время суток, и ночью – ничего. Я лупил стены и орал, чтобы она забрала и меня, но все было бесполезно. Может, ей нравится, когда ее боятся? А я уже не боялся.
Иногда, особенно в тумане, появлялся тот самый блеклый зеленоватый свет, и пару раз я подрывался и бежал туда скорее, в надежде застать хоть что-то. Только почему-то каждый раз я не мог найти дыру в заборе, а иногда даже и сам забор, возвращаясь постоянно к дороге.
Прошел год с того дня, а больница так и не сдавалась мне. Я забросил учебу, ни о чем не мог думать кроме нее. Она снилась мне – как гигантский корабль, плывущий по волнам светящегося зеленого моря, где-то сама в себе, в своем измерении. Корабль с рыдающими от ужаса пассажирами, медленно тонущий, обреченный. Что там произошло в ту ночь? Почему мы не могли найти выход, откуда шел свет, и что за голос наверху звучал постоянно? Что же такого сделали эти сатанисты, кого или что они вызвали своими жертвами? Как-то я весь день провел внутри, обходя коридоры. Мне казалось, я восстановил весь наш путь тогда, но не нашел ни вещей, ни следов Оли. Я был немного пьян, я плакал. Углем на стене написал «Я люблю тебя» в том месте, где мы с ней расстались.
Сегодня из местной газеты я узнал, что в июле 2012 года было принято решение снести Амбреллу. Значит, ее тайну никогда не получится раскрыть, и я не узнаю, что произошло с Олей. В расстройстве побрел я туда снова, хотя знал, что ничего не найду. Но я ошибся.
Под моей отчаянной надписью чем-то острым по цементу было нацарапано «Помоги мне!». Но главное не это. Главное – это мой фонарик, потерянный здесь в ту ночь. Он лежал у стены прямо под надписями.
Сейчас я печатаю это, уже вечереет. Сегодня я пойду в больницу на ночь. Я буду оставаться внутри так долго, сколько понадобится для того, чтобы встретиться с ней. Мне пора, Оля ждет меня там. Теперь я точно это знаю.

Август 2012.

 Bara Miko

Вопрос: Крипи?

1. Да!		115	(100%)
Всего:		115

@темы: крипи-фест

---

[[Лу]]

Ребятки! На ночь глядя решил я вас порадовать парой свежих и не очень ужастиков))
Наконец-то нашелся фильм Верзила почти что про Слендермена)) возможно, так и задумывалось)
Еще киношка про мои любимые кассеты VHS, которую у нас в Россее почему-то перевели как "ЗЛО", хотя можно понять почему - наверное не очень удобно в кинотеатре просить билеты на "виэйчэс" или как там оно читается)))
Далее у нас разочаровавшие меня Помощники, ввел в заблуждение постер) но кому-то нравится и такое)
Еще фильм Шкатулка проклятия - обязателен к просмотру, ибо крипи-дети ууу)))
Графиня Барбосса рекомендовала фильм Квартира 143, не свежак, но по описанию хорош)
Наверняка вышел в массы Звонок 3D, который у нас отчего-то "Проклятье 3D".Хотя вон США нам обещает тоже свой Звонок 3D, который наверняка еще только в зародыше)
Есть еще новый Явление, но я не видел в сети, так что не знаю)) стал бы смотреть хотя бы из-за пары моментов) ух

Ах совсем забыл - для любителей сериалов советую уже известную Американскую Историю Ужасов, кстате скоро второй сезон)) плюс еще один - Бедлам - немного бредовый по поступкам героев, но что за ужастик без тупорезов)))

Все фильмы видел онлайн, поэтому наверняка они есть на торрентах)) приятного просмотра и сладких снов

@темы: Фильмы

---

Наш любимый Слэндермэн!

[Lilly Law Guy]

Рекомендовано к просмотру ассоциацией психиатров Новой Зеландии, а так же их благодарными пациентами. После просмотра этого они утверждают "Я излечился!"

@темы: видео, Юмор, своеобразный, но симпатичный, Музыка

---

[Мавка Соколёнок]

Я уже несколько раз упоминала эту проблему.
Ну как проблему - мне в стену стучат.
Первый год я на это даже внимания не обращала - я идеальный топографический кретин, могу заблудиться даже в торговом зале и потом долго стоять в ахуе - почему это кассы хз где, а не прямо передо мной - короче, я думала, что соседи. Это потом уже муж как-то вразумил.
И оно как-то наплывами - постучит и бросит, постучит - и снова бросит.
Этаж девятый, строительные работы поблизости не ведутся.
Кто на что грешит?

@темы: Что это было?, В нашем доме поселился замечательный сосед

---

[Мавка Соколёнок]

Сзади. Не то, что вы думаете

@темы: Домашние животные - кто они??, Зловещие фото, Юмор, своеобразный, но симпатичный

---

Анимированные Монстры

[first daughter]

Нью-йоркское креативное агентство The Saline Project представила серию анимированных изображений монстров и антигероев в стиле нуар и первых фильмов ужасов. Серия носит название Monsters, Villains, Heroes and Victims

пять огромных гифок

(с)

@темы: Паранойя-арт, Пришельцы, Крипи-гифки

---

пугалка

[Pagina bianca come la vita]

путешествовала по просторам тумблера и наткнулась на эту гифку

немного ждем и пугаемся

@темы: Ночь, улица, фонарь, МАНЬЯКИ!, Крипи-гифки, Психическое

---

[Они знают!!!]

На сегодня всё, дорогие ребятки. Если вы ещё не прочитали все истории нынешнего феста - обязательно исправляйтесь, а если уже прочитали, то увидимся в воскресенье.
Надеемся, что сегодня нам удалось пощекотать ваши нервишки, ну а если нет - Ночной гость обязательно довершит наш нелёгкий труд. И лучше побыстрее задёрните шторы, мало ли кто там смотрит на вас снаружи.

---

[Они знают!!!]

И завершает наш вечер ещё одна история от Бледной немочи:


Особенных детей любят только мамы. Я помню, как она сажала меня к себе на колени и обнимала, ласково приговаривая: «Ты моя хорошая, ты моя принцесса…»

Она умерла, когда мне было пять лет. Как сейчас слышу шепот соседей: «Такая молодая! Рак, да, рак… Сожрал ее буквально за месяц. Она так мучилась, бедная женщина. Хорошо хоть не долго». И я усердно воображала нечто огромное, уродливое и зубастое с клешнями, что приходило к нам в дом среди ночи, заползало в спальню к родителям и глодало маму, вытаскивая из нее внутренности по кусочкам. «Придет серенький волчок и укусит за бочок», — пела мне она. Это потому, что мама спала с краю. Точно. Смешно, но лет до десяти я считала именно так. А потом внезапно прозрела. В тот самый день, когда папа привел в дом милую женщину с усталым взглядом и сообщил, что теперь она будет моей новой мамой. Ну, она и раскрыла мне глаза. Именно от нее я узнала, что у меня дурные гены, толстая задница, прыщавая морда и куриные мозги. Короче, я не такая, как все. Поэтому я, наверное, особо и не возражала, когда меня отдали в интернат для «особенных детей». Именно там мне стало совершенно и абсолютно понятно, что особенных детей никто не любит. Даже они сами. Как можно себя любить, если ты умственно отсталая жирная уродина?

На мой четырнадцатый день рождения папа решил сделать мне подарок и отправил на все лето в оздоровительный лагерь. Понятно ведь, что особенный ребенок дурно повлияет на новорожденного братика и отравит атмосферу в доме одним своим присутствием. Я только клацнула зубами, поблагодарила и поехала оздоравливаться.

Соседки по комнате невзлюбили меня сразу же. Я приняла данный факт к сведению и смирилась с неизбежным. Хотя завязанные узлом простыни, мокрая подушка, спрятанный мобильник, обстрел хлебными катышками за обедом, вымазанные зубной пастой очки и постоянные подначки вызывали удивление и даже некоторое раздражение. Хотя имела ли я право раздражаться? Я? Раздражаться? Смешно, да. «Порываева, а, Порываева! Сопли подбери, даун!» — бросала мне в спину Грызликова и томно закатывала голубые с поволокой глаза, всем своим видом показывая, что терпит меня рядом только благодаря природной чуткости и деликатности натуры. Девчонки сбивались в тесную стайку и хихикали, крутя пальцем у виска. Я вытирала слезы и молча соскребала жвачку с футболки.

***

— А сегодня у нас состоится конкурс на лучший рисунок!

Вожатая прямо-таки светилась энтузиазмом и улыбкой.

— Вы будете украшать ваши комнаты! Можете нарисовать на стенах все, что угодно! Все, что только пожелает ваша фантазия!

Мне досталась банка коричневой краски. Грызликова с подружками рьяно взялись за работу. На стене активно расцветали розы и пионы, колосилась стройная пшеница, зрели наливные яблоки, светило ясное солнышко и плыли бодрые облака. Коричневого цвета тонкий замысел художниц в сей пасторали почему-то не предусматривал. Я тупо рассматривала небольшой кусок серой стены за дверью, что милостиво выделила мне Грызликова. Больше всего на свете мне хотелось шмякнуть идиотскую банку о стену и лечь на кровать, свернувшись калачиком.

Два часа спустя все было кончено. Конкурсная комиссия стояла перед моим рисунком в гробовом молчании. Только шепот и хихиканье грызликовцев слегка оживляли атмосферу.

— Э-э-э… Маша… — вожатая сглотнула. — Это что?.. Кто?..

— А это ее воображаемый друг, — прыснула Грызликова и захохотала, изящно откидывая за спину белокурые волосы. Окружающие тактично заулыбались и отошли к соседней стене восхищаться птичками и цветочками.

Ночью я смотрела на темное пятно за дверью. Мне казалось, что оно разрастается и набухает, вспучиваясь буграми. Шевелит щупальцами и разевает огромную слюнявую пасть, из которой разит гнилью и гноем. Я зажмурилась и натянула одеяло повыше.

На следующий день я стащила девять гвоздей из планерной мастерской и аккуратно вбила их кирпичом в стену за дверью. Теперь в каждом щупальце торчало по гвоздю. И в самом центре коричнево-бурой мазни — чтоб наверняка.

***

— Внимание, внимание! — Грызликова стояла на скамейке возле волейбольной площадки, задрав руку с зажатым в ней телефоном. — Только один день! Аттракцион невиданной щедрости! Одна фотка — сто рублей! Налетай — подешевело! Скандалы, интриги, расследования! Порываева и ее семейники в желтый горошек! Порываева и ее воображаемый друг! Порываева и ее воображаемые сиськи! Только сегодня и только у нас!

Ржущая толпа вокруг нее с жадностью всматривалась в экраны своих мобильников.

— Не, не — ты гляди! У нее еще и целлюлит!

Вариант провалиться сквозь землю отпал сразу. Поэтому я просто сбежала. Недалеко, правда. До кровати.

Папа отказался забрать меня домой.

Я спрятала голову под подушку и глухо, с подвываниями рыдала. Потом долго смотрела на себя в маленькое зеркальце: покрасневший кончик носа картошкой, опухшие глаза-щелочки, обвисшие бульдожьи щеки, плавно переходящие в шею минуя стадию подбородка. Ощупала складки на животе. Расчесала жидкие жирные волосы. Я почти не обращала внимания на переглядывающихся девчонок. Они, прикрывая рты ладошками, шушукались и хихикали, косясь в мою сторону. Кажется, у меня внутри все онемело. Как местная анестезия — царапаешь, царапаешь до крови, а не больно ничуточки. Хоть по почкам бей, хоть кувалдой по голове. И чувства все словно отрубило: они где-то там, а я где-то здесь.

***

Я лежала в темноте и слушала ровное дыхание соседок по комнате.

Это раньше мне казалось, что я инопланетянка, а потом внезапно поняла, что просто дура, и все сразу встало на свои места.

Я опустила босые ноги на холодный пол. Интересно, если он сожрал маму за месяц — сколько ему потребуется на меня? А на всех остальных?

Я осторожно приблизилась к стене и пошарила, нащупывая гвоздь. Он не поддавался. Я ломала ногти и царапала пальцы, выковыривая его из осыпающейся штукатурки стены, помогая себе пилочкой для ногтей. Наконец гвоздь выпал, с дробным перестуком прокатившись по гладкому линолеуму.

Он же ведь вырос — столько времени прошло? Он стал огромным. Настолько, что на него потребовалось извести целую банку отличной коричневой краски.

Я возвращалась к кровати, прислушиваясь к шороху за спиной. Стук падающих на пол гвоздей, как ледяные капли по темечку. Два… три… Пусть это будет больно. И долго. Семь… восемь… девять… все…

Мне было почти не страшно. Просто холодно.

Это сладкое слово — свобода.

Я легла в кровать и накрылась одеялом с головой, стараясь дышать ровно и тихо. До конца смены оставалось две недели.

автор -  Astreya777

Вопрос: Крипи?

1. Да!		160	(100%)
Всего:		160

@темы: крипи-фест

---

[Они знают!!!]

Некто Путешественник был более чем лаконичен.
Он просто прислал нам вот эту ссылку.

автор - аноним

Вопрос: Крипи?

1. Да!		85	(100%)
Всего:		85

@темы: крипи-фест

---

[Они знают!!!]

Старые, добрые поезда. Никогда не знаешь, какими попутчиками тебя осчастливит судьба.
Рассказывает Бледная немочь:


— Вот сейчас зайдем, а там — два амбала, — прошептала Варька, держась за ручку купе.

— Угу, — буркнула я, поправляя на плече сумку. — И трое с дубинкой, один с топором за компанию.

Нет, конечно, я чувствовала себя виноватой. Слегка. Совсем чуточку. Из нашей Потутуевки совершенно невозможно выбраться летом. В кассе крохотного полустанка, несмотря на наличие компьютера, нормальных билетов все равно приобрести просто невозможно. Так что, если вам вдруг срочно понадобится ехать в Москву, придется либо трястись в душной маршрутке почти сутки, либо брать купе в фирменный поезд. От маршрутки я отказалась наотрез. Сколько же я потом наслушалась ужасов про маньяков в поездах, что насилуют беззащитных девушек в купе, про воровство и мошенничество, что процветают под покровом темноты в таинственных недрах фирменных поездов — страшно представить. Не скажу, что меня ничто не задело за живое, но поддаваться панике и трястись от страха я не собиралась. Хотя и покорно позволила матери замотать деньги в кусок бинта и приколоть к внутренней стороне лифчика.

Дверь плавно откатилась. На одной из нижних полок обнаружились чинно сидящие рядом старик со старушкой, которые напряженно глядели в нашу сторону. Похоже, облегчение было обоюдным. Бодрый старичок суетливо помог нам засунуть чемоданы под лавку, а милая бабулька улыбалась и довольно кивала головой, постоянно поправляя на голове чистенький белый платок.

Потом были ахи да охи: «Далече едете, внученьки? Как же вас одних-то отпустили таких красавиц-раскрасавиц! Уж вы и милые, и пригожие, а мы вот со старухой в столицу-то по дохторам собрались. У ней, у супружницы моей, глаза-то совсем слабы стали. Так куда ж она без меня-то? Без меня-то ей нельзя совсем».

Мы с Варькой только молча переглядывались, не забывая улыбаться и кивать в самых драматических местах. Дед попался разговорчивый и самодостаточный — наших реплик для поддержания беседы ему совершенно не требовалось. Часа через два он выдохся, рассказав нам обо всех своих детях и внуках. Похоже, сделал паузу, чтобы плавно перевести разговор на друзей и знакомых. Я в срочном порядке достала из сумки книжку и уткнулась в нее носом, а Варька с тоской потянулась за косметичкой.

— Чего читаешь внученька? Ась? «Ричард Бертон упоминал обычай ютов съедать сердце смелого врага или какую-либо другую часть его тела, чтобы получить его храбрость», — заглянул он мне через плечо. — Ученая, да? В Москве учишься? Мне бы твои мозги — у меня-то самого — скрелоз. Дохтур говорит, рассеянный. Рассеянный я, да. На старости лет и память растерял, и руки трусятся — не то что по молодости. По молодости-то я — ух!

— Совсем ты девонек заговорил, старый, — прошамкала бабулька, которая наконец оставила платок в покое. — Взял бы да заварил чайку нашего. Вон, ночь скоро… Поди, притомились они.

И правда: солнце уже скрылось за горизонтом и бесконечная стена леса за окном поезда слилась в одну сплошную серую массу.

— Чайку! Конечно, чайку! — засуетился дед, доставая откуда-то холщевый мешочек. — Это настоящие, нашенские, таежные травки! Нигде таких не найдете! Сам собирал, сам сушил… Да вы сами-то попробывайте…

Старик шустро сбегал за кипятком, и через пару минут по купе разлился сладковатый, слегка терпкий аромат. Дед явно знал толк в травках. Чай оказался на вкус удивительно мягким и необыкновенно приятным. Бабулька напротив ласково щурилась на раскрасневшуюся Варьку, а я прихлебывала из своего стакана, смотрела на проносящиеся мимо столбы, плавно скользя взглядом по проводам. Мерный перестук колес и мягкое покачивание вагона…

Я не поняла, как уснула. Вернее, я даже не поняла, что проснулась. Мысли путались, а полумрак купе, освещенного лишь ночником, не давал взгляду зацепиться за что-то реальное, не раскачивающееся вместе с поездом. Какие-то скомканные звуки долетали словно издалека — рваные, бесформенные, неосознанные. Ватные руки и ноги совершенно не слушались команд мозга и лежали вдоль тела словно чужие. Тяжелая голова не желала отрываться от подушки. Я смогла лишь слегка скосить взгляд. Мне захотелось зажмуриться. И закричать…

В маленьком пространстве под столиком я увидела лежащую Варьку. Над ее лицом склонилась старушка, прижавшись к нему, словно целуя. Всхлипывающие, причмокивающие звуки долетали до меня. И долгий, протяжный, тихий варькин стон… Бабка оторвалась от Варьки, и голова моей подруги бессильно склонилась на бок. У нее не было глаз. Лишь две пустые окровавленные глазницы с вырванными веками слепо уставились на меня, а безвольные губы силились что-то сказать.

Тошнота подкатила к горлу. Я подняла взгляд. Надо мной стояла старуха и смотрела на меня мутными глазами с бельмами. Окровавленные губы всасывались в рот, который словно собирался вобрать в себя все ее лицо, натягивая морщинистую кожу на скулах и подбородке. Бабка облизнулась и снова издала чмокающий звук, раскрывая черный провал беззубого рта.

— Счас-счас, милая, — раздался рядом суетливый голос деда. — Вот жеж скрелоз проклятый, совсем забыл…

В поле зрения появился старик и наклонился надо мной с извиняющейся улыбкой.

— Ты уж не серчай, внученька, — он ласково погладил меня по голове трясущимися узловатыми пальцами. — Старые мы с ей, одинокие. Никого у нас окромя друг дружки нетути.

Перед моими глазами возник топор. Я, не отрываясь, смотрела на тусклое лезвие.

— За… что… — еле слышно выдавила я.

— Эх, мне бы твои мозги!.. — крякнул старик и замахнулся.

автор -  Astreya777

Вопрос: Крипи?

1. Да!		165	(100%)
Всего:		165

@темы: крипи-фест

---

[Они знают!!!]

Домашнее животное С. Кинга советует осторожнее относиться к отдыху в деревне, ведь не все деревни одинаково полезны:


-Если ты летом не искупался в реке, не сходил за грибами и не погулял до рассвета - значит, это лето прошло мимо тебя, - разглагольствовал мой приятель Ленька, перекрикивая орущее в машине радио.

Я уже привык к его манере говорить вслух очевидные вещи и в сотый раз посмотрел на карту.
Ехали мы явно не туда, ибо прибыть на место мы должны были еще два часа назад, но указателя на деревеньку со смешным названием "Бабенки", в которой мы с Ленькой намеревались провести эти выходные за поиском грибов и жаркой шашлыка, все не было.
Стремительно темнело, и, признаться, я уже начинал нервничать - сказывалась небывалая жара, недельная усталость, умерший в дороге GPS и пятый час езды непонятно куда. Ведь предлагал же поехать на наше обычное место, взять палатки, снасти для рыбалки, но Леньке с чего-то захотелось отправиться в глухую деревню у черта на рогах, которую посоветовал ему какой-то знакомый, у которого жила там то ли бабка, то ли тетка.

-Грибов-во! - мечтательно говорил Ленька, подбивая меня на эту авантюру, - Ягод-во! А озеро, говорят, какое! А как спится в старом деревенском доме после шашлычка под водочку!

И я поддался. А теперь неизвестно еще, во сколько мы приедем. И приедем ли вообще, если учесть, что карта и местность категорически отказывались совпадать. Согласно карте, мы едем сейчас по полю, а на деле - дорожка вьется сквозь сосновый бор.
Выскочив из-за очередного крутого поворота, я вздохнул с облегчением - вот и он, долгожданный указатель.
Деревенька казалась вымершей, света на улице не было, только кое-где в домах горели желтые огонечки, обозначая присутствие людей. Мы нашли нужный дом и, не найдя звонка, постучали в окно.

-А хтой-то, а? - раздались шаркающие шаги и потертая, некогда белая, а теперь неопределенного вида дверь с широкими щелями, открылась. На пороге стояла бабуська, заставшая, как мне показалось, Отечественную войну, только не Великую, а 1812 года. Наряд у бабки был соответствующий - древняя, линялая юбка в пол, непонятного фасона кофта в полосочку, черные тапки, волосы собраны в жидкий пучок.
"Вот ведь ведьма", - пронеслось у меня в голове.

-Мы, бабушка, от Станислава, твоего внука. Он говорил, что вы можете сдать нам комнату на выходные.

-Да-да, он звонил, говорил, что друзья его приедут, а мне что, мне, чай, деньги-то не лишние, - прошамкала старуха, - да вы проходите, не стойте на пороге.

Через час мы уже сидели за столом с немудреными деревенскими закусками - картошечка из печи, капуста квашенная, грибочки там. Бабка наша, даром что древняя, оказалась на удивление проворной хозяюшкой - и баньку нам загодя натопила, и ужин сообразила, а теперь с интересом человека, небогатого новостями, расспрашивала нас о том да о сем.

За полночь я, осоловевший и довольный, улегся спать, поставив будильник на семь утра, дабы не проспать поход в лес, а Ленька еще остался сидеть, развлекая бабусю своими байками да рассуждениями о политике.
Очнулся я от боя старых часов. Знаете, были такие раньше - звучали каждый час.
Бом! Бом! Бом!
"Три часа", - подумал я в полусне, - еще спать и спать.
Внезапно мое внимание привлек какой-то тонкий, блеклый желтый свет, выбивающийся из-под двери.

-Вкусно... - звук этого голоса разбудил меня окончательно. Рычащий. Скрежечущий. С присвистом.

Внезапно накатил страх, такой, что сковывает руки и ноги, мешая продохнуть. Я попытался встать, но мое тело как будто оцепенело.

-Второй спит, - послышался уже старухин голос, - завтра будет готов.

Я пересилил себя, на ватных ногах подкрался к двери, моля всех богов о том, чтобы половицы не заскрипели, и посмотрел в щель.
На столе, за которым мы еще час назад ели картошку, стоял огромный таз, залитый красной жидкостью, а в тазу, как будто запчасти от сломанной куклы, валялся Ленька. Точнее, то, что от него осталось - рука, шмоток мяса и голова с широко открытыми глазами и разинутым в беспомощном крике ртом. А на стульях сидела наша старуха и некто, более всего напоминающий бочонок с карикатурно нарисованным широким ртом, из которого торчали треугольные, как у акулы, зубы и с тонкими руками, когтистые пальцы которых аккуратно сдирали с плавающей головы кожу.
На меня накатила дурнота. В нос ударил запах тины, крови и сырой земли, и я почувствовал, что еще секунда - и меня вырвет.

-Кушай, кушай, дружочек, - приговаривала старуха, гладя тварь по круглой башке с желтыми мутными глазами, - кушай, родной мой.

Уродец, довольно зарычав, высунул язык-лопату и лизнул старуху в щеку, неловко наклонившись и едва не упав со стула, а потом снова потянулся к тазу.
Наверное, сработал инстинкт самосохранения, потому что в себя я пришел уже на улице, куда попал, аккуратно и бесшумно открыв трухлявое окно и вывалившись в него, как в спасительную шлюпку. Ноги были словно ватные, но я шел так быстро, как только мог.

На улице была кромешная тьма, о том, чтобы взять машину, не было и речи - ключи остались у Леньки. Я шел, старательно вспоминая дорогу и стремился не думать о том, что сидело на старухиной кухне, но разум сами то и дело показывал мне картинку, на которой страшная мохнатая бочкоподобная тварь выколупывала из мертвой головы моего друга глаз.
К рассвету я добрался до трассы, а вечером в воскресение попал наконец домой и напился так, как не напивался в своей жизни еще ни разу.

Леньку, конечно, искали, но, естественно, не нашли. Исчез, кстати, и внучек бабки Станислав, как в воду провалился.
А неделю назад я увидел сон. Будто я снова в том доме, на деревенской кухне и старуха ласково так говорит мне: "Ну что, милок, думал, убежишь так легко? Кто о нас узнал, в нашем доме побывал, от нас не уйдет. Сам обрек себя на то, чтобы умирать медленно, но участи своей не избежишь".
И с этими словами она достала нож и откромсала мне руку, а я даже не мог пошевелиться.
Проснулся я орущим от боли, руки не было, а из раны хлестала кровь. Кое-как я остановил кровотечение, в больницу не поехал - обязательно спросят, что случилось, вызовут полицию, а в мои объяснения уж точно не поверят. Еще и в дурдом определят.

С тех пор каждый день я вижу их во сне. Бабка отрезает от меня часть тела и кидает в чан. И смеется, заразительно, громко. А за столом сидит тот, и треугольными зубами рвет то, что еще недавно было мной, приговаривая рычащим голосом: "Вкусно! Вкусно!".
Меня остается все меньше и меньше; просыпаясь в крови, я прижигаю свежие раны и плачу от боли. Кстати, затягиваются раны быстро - не иначе как твари боятся, что я умру раньше, и они не успеют насытиться.
Я пробовал не спать. Я не сплю уже четверо суток, но понимаю, что это не выход.
Из всех конечностей у меня осталась только одна рука, и я впервые в жизни рад, что так и не обзавелся семьей. По крайней мере, никто не будет обо мне тосковать.
Я выложу эту историю в сеть, чтобы предупредить людей - возможно, кого-то мой печальный опыт убережет, а после пушу себе пулю в рот - надеюсь, что хотя бы это спасет меня и моя голова с оставшимся телом не достанется тем двоим.
Никогда, ни за что на свете не ездите в деревеньку Бабенки, что в Калужской области.
Прощайте.

автор -  Доминга

Вопрос: Крипи?

1. Да!		84	(100%)
Всего:		84

@темы: крипи-фест

---

[Они знают!!!]

А Погибший альпинист считает, что некоторым мечтам лучше так и оставаться мечтами:

Тот, кто сказал, что лучше гор могут быть только горы, либо идиот, либо мудак, либо никогда не был в горах. Поверьте мне, я знаю, о чем говорю.

Представьте, что вы бредите горами с детства. Когда все мальчишки мечтают стать пилотами, космонавтами или пожарными, вы говорите, что хотели бы стать альпинистом в семидесятых, чтобы отправиться в экспедицию вместе с Ариком Круппом и спасти его. К семи годам вы знаете имена всех более-менее великих альпинистов, ваша комната увешана фотографиями горных массивов, на досуге вы расчерчиваете маршруты , штудируете географию. Во втором классе только вы на уроке географии можете ответить, что Эверест на самом деле называется "Джомолунгма". Вы бредите Эверестом, вы бредите альпинизмом. К десяти годам вы успеваете облазить все сопки, какие только есть в вашем районе и хотите ехать в летний лагерь не на море, а к скалам, к горам, куда угодно, где есть круча, на которую можно залезть.

В восемнадцать лет вы отправляетесь стопом в Казахстан, ничего не сказав маме, оставив записку на кухонном столе, рядом с телефоном.

В двадцать два вы заканчиваете институт, получаете свой диплом юриста и начинаете пахать, как проклятый. Не потому что любите юриспруденцию или мечтает о головокружительной карьере, а потому что юристам много платят и есть шанс, что однажды вам удастся накопить на восхождение. Вы знаете, что подъем на Эверест обойдется вам самое малое в сотню тысяч зеленых американских денег. На эти деньги можно купить новую квартиру (если вы, конечно, живете не в столице), можно отремонтировать старую, можно свозить маму на море, она же так давно этого хочет. Вы ненавидите море. Вам плевать на пляжников, на белый песок и дьютифри. Вы мечтаете только об Эвересте.

Представили? Ну так вот, это был так сказать зачин. А теперь будет история.

Все началось с того, что Серега прислал мне ссылку. Серегу я, если честно, недолюбливаю - мудак, сынок богатеньких родителей, для которого альпинизм - такое же развлечение, как горные лыжи в Швейцарии, серфинг в Австралии или пафосные клубы в Америке. Просто еще один способ "оттянуться". Но и Серега иногда может подсказать что-то дельное, поэтому ссылку я открыл. Какой-то сайт с охрененными скидками из разряда "слетай в Прагу всего за 5 000 рублей!" (мелким шрифтом идет подпись о том, что шенген и проезд оплачиваются отдельно, а сам тур занимает всего полтора дня). Знаете, я бы закрыл эту хрень сразу же, если бы не зацепился взглядом за вожделенное слово. Эверест. Подъем с гидом, тур-группа не более семи человек, проводник из местных, питание и страховка. Десять тысяч долларов. Десять тысяч - это тоже много, но не так много, как сто. Десять тысяч можно насобирать по друзьям, или можно взять кредит, если у вас стабильная работа с хорошей зарплатой. Как у меня, например. Десять тысяч - и Эверест. И никаких подписей мелким шрифтом.

Естественно, первое, что я спросил у Сереги: "Наебалово?". Потому что когда мечта оказывается настолько близко, в нее очень страшно верить. Серега сказал, что все честно - молодая фирма, только раскручиваются, поэтому стараются быть коммерчески привлекательными. Сказал, что сам совершил восхождение в прошлом месяце вместе с ними. Это я помнил. Как я тогда ненавидел Серегу за то, что он может просто так взять и поехать, не думая, где достать денег. А теперь оказалось, что этот мудак еще и сэкономил огромную кучу бабок. Всегда поражался тому, какими скупердяями могут оказаться богатеи.

Дальше понятно, да? Я решился. Немного занял, немного взял из заначки, даже кредит оформлять не пришлось. И в назначенный день стоял в аэропорту с туго набитым шмотником, все еще не веря, что я! Еду! Покорять! Эверест!
Гид мне не понравился сразу - какой-то хмырь с противным лицом и отмороженным взглядом. Сухо изложил правила безопасности, заставил подписать пару бумаг и молча повел нас. Если бы я так не мечтал об Эвересте, я бы, наверное, не рискнул. Нельзя проводить восхождение с неприятным тебе человеком. Это же не баллада Высоцкого, это жизнь.

Знаете, есть вещи, которых гиды не рассказывают туристам, пока не поднимутся достаточно высоко. Нет, всю информацию можно найти в сети, но выглядит она не слишком достоверно. Точнее, в нее не хочется верить.
За все время. что люди пытались покорить Эверест, погибло около двух сотен человек. И все они до сих пор здесь.

Какой-то свихнувшийся буддист уверял, что видел на большой высоте тени, тянувшие к нему руки. Это списали на галлюцинации, вызванные недостатком кислорода, но не суть. Все эти две сотни человек до сих пор тут - служат вешками на пути тур-группы. У них нет имен, только опознавательные знаки - "Зеленые Ботинки", "Красная Куртка", "Очки", "Эмбрион" - так гораздо проще запоминать путь и успокаивать свою совесть. Когда вы встречаете первую вешку, кто-то из группы нервно сглатывает и говорит, что хочет вернуться. Гид не против. Только подпишите вот здесь и здесь, чтобы в случае вашей смерти к компании не было никаких претензий. Никто не подписывает, все предпочитают идти дальше. И вот тогда гид начинает рассказывать.

Он говорит, что спуск тела обойдется в тридцать тысяч долларов. Что никто еще не платил такую сумму, предпочитая вместо этого потратиться на похороны пустого гроба и милое серое надгробие с плачущим ангелочком.

Еще он говорит, что если вы отстали, заблудились или сломали ногу, вряд ли кто-то сможет помочь вам. Нести на себе умирающего от обморожения - значит остаться на Эвересте самому. Поэтому каждая группа молча пройдет мимо того, кто еще шевелится, стыдливо отводя глаза. Он уже не жилец, и гид, ведя свою группу дальше, мысленно будет подбирать будущей вешке прозвище, а по возвращении вниз отметит ее на карте. "Куртка Аляска", "Синяя шапка", "Морская звезда", "Плачущий ангел" - по приметной детали или посмертной позе.
Вот тут вам сдавливает горло и хочется повернуть назад. Эверест внезапно, в один миг теряет для вас всю свою привлекательность. Перед глазами стоит картина - покрытое инеем тело тянет к вам руки, а вы молча идете вперед, стыдливо отводя глаза.

Но отказ от ответственности - сильная мотивация. И потом, разве не этого вы хотели всю свою жизнь? Не для того у вас с собой в надежном чехле хранится дорогая зеркалка, заботливо сбереженная от мороза? И вы продолжаете восхождение.

Подъем на вершину занимает около двух месяцев. Вы заранее выбили себе отпуск, вы предвкушали, как будете гордо смотреть на солнце слезящимися глазами. Вы не представляли, как на пятый день ноги будут наливаться свинцом от усталости, а гид равнодушно бросит: "До лагеря еще три километра". И уж тем более вы не представляли, что лагеря не окажется ни через три, ни через пять километров.

В этот момент кто-то из группы затеет свару. Это запрещено, но нервы у всех на пределе еще с первой вешки, поэтому скоро к скандалу подключатся все остальные. Вы будете яростно спорить друг с другом минут тридцать, не меньше, а потом кто-то вдруг заметит, что гида рядом больше нет.

Вы будете кричать на разные лады, будете звать, ругаться, кто-то из женщин забьется в истерике. Кто-то из мужчин решится пойти на разведку. Он уже не вернется. Когда стемнеет, вы собьетесь все вместе на каком-то горном уступе, прижимаясь друг к другу и будете передавать из рук в руки фляжку, оказавшуюся у какого-то запасливого ирландца.

А потом начнется буря. Вы будете знать, что сейчас - весна, не сезон, и оттого вам будет еще обиднее. Не страшнее, нет, именно обиднее. Потому что так глупо попасть в бурю, когда ее быть не должно. Вы уже знаете, что все вы - не жильцы, будущие вешки (если не заметет целиком), вы будете вспоминать подробности трагедии девяносто шестого года, но все равно вы будете ободрять остальных, особенно женщину. Потому что нет ничего хуже, чем потерять самообладание в горах.

А потом кто-то из них заметит вдали огонек. Или услышит голос, или увидит тень, машущую руками посреди бурана. И они побегут. Оскальзываясь, падая, пропадая в снегу. Они побегут и вы их не остановите.

Под утро я остался совсем один. Снегом меня замело по пояс, но надежда еще была. Мы поднялись не слишком высоко, если удастся перебороть себя, разбросать снег, аккуратно поползти обратно... Все-таки без внимания оставляют не всех. Если группа согласится повернуть, если им будет из чего соорудить носилки... И плевать на все неустойки, на отмороженные пальцы, а то и конечности, на почти миллион чертовых зеленых бумажек, которые вам никогда не заработать, даже если продать квартиру, главное - выжить. Выползти, выбраться, добраться до дома и сорвать к чертям все плакаты со стен, форматнуть жесткий диск, убивая все фотографии, стереть всю историю браузера и никогда больше не вспоминать про эти чертовы горы!

Я успел проползти около полукилометра. Серега сидел на снегу, насвистывая какой-то дурацкий попсовый хит. Он сказал тогда: "Прости, чувак, просто тут мало наших, поговорить даже толком не с кем. Ну и потом, ты же всегда любил горы?".

Знаете, тогда не хватало сил не то что бояться - даже обматерить его. Чертов придурок, сорвавшийся на седьмом километре. Чертов мудак, решивший, что папины деньги и дорогущее снаряжение заменят ему тренировки! Я просто пополз дальше.

Гид встретился мне еще через триста метров, он стоял с непокрытой головой, глядя на солнце немигающими глазами. Я послал его на хер на всех известных мне языках. Он просто пожал плечами и сильно пнул меня в бок.

Знаете, падать с большой высоты - это даже почти не страшно. Просто обидно до слез и только.

С Серегой я все еще не разговариваю - мудак он. Я вообще мало с кем разговариваю, меня тут не любят. Больно живучий оказался да и высокомерный, ну да не суть.

Я вам скажу одно - если вы все-таки решились на восхождение, загляните в глаза своему гиду, узнайте заранее всю информацию о нем, пообщайтесь с другими тур-группами. И никогда не клюйте на заманчивые предложения "Восхождение почти даром!". Помните, с две тысячи десятого на Эвересте есть интернет. Спасибо сраной компании Ncell. Не доверяйте тому, кто скрывается за красивой картинкой-завлекалочкой. Откуда вам знать, что он еще дышит?

Берегите себя.

Красный комбинезон, высота - 8,32 км.


автор -  Саяки

Вопрос: Крипи?

1. Да!		151	(100%)
Всего:		151

@темы: крипи-фест

---

[Они знают!!!]

Продолжает наши милые посиделки Чипсы с привкусом холодящего ужаса с довольно сентиментальной историей одного отпуска:


25 июля 2010 г.

Первая запись в дневнике. Да и вообще, мой первый дневник. Никогда раньше не страдал таким (насколько я могу судить по своим вещам и закладкам в интернете), но врачи советуют. Говорят, так проще систематизировать свои мысли, а это, в свою очередь, помогает вспомнить. Ну что ж, попробуем. Всё, что мне известно насчёт обстоятельств, при которых я потерял память – в июне этого года я с родителями был на море. Там-то это и случилось. Что – «это» - родители мне не говорят. Сколько я им не объяснял, что это поможет мне вспомнить – бесполезно. Отец отделывается общими фразами типа «просто ударился головой – и всё», мать же обеспокоенно твердит «тебе не нужно знать, Виталя, это для твоего же блага». Моя девушка, Женя, тоже молчит, но ей я это могу простить – её с нами на отдыхе не было. Говорит, у неё тогда было слишком много долгов по работе. Что ж, ладно. Раз не хотят мне помочь, я сам попробую.

02 августа 2010 г.

Врачи посоветовали мне вернуться на место потери памяти. Родители против – отговаривают меня, не хотят отпускать. Хорошо, что я уже давно не маленький – мне 23 года, куда хочу, туда и еду. Деньги тоже не оказались проблемой – раньше я копил на что-то. Надеюсь, оно не окажется важнее поездки. Я уже заказал один билет на 13-е (пятница, ха) число. Женя очень хотела поехать со мной, но я настоял на том, что хочу поехать туда один. Она долго спорила и не поддерживала моего рвения, но это меня не остановило. Надеюсь, ничего не сорвётся, заранее соберу вещи, чтобы ничего не забыть.

12 августа 2010 г.

Ха, я так и не собрал вещи. Хорошо, что Женя, сдавшись наконец, мне помогла – собрала всё в точности так же, как тогда, в июне (по её словам – я же не помню). Возможно, это станет зацепкой к моим воспоминаниям. Что ж, надеюсь. Завтра с утра поезд. Три дня я пробуду там. Надеюсь, этого хватит, чтобы хоть что-нибудь вспомнить.

14 августа 2010 г.

Прошёл всего один день, но он настолько был переполнен событиями, напрямую связанными с июнем, что я остался очень довольным. Попробую рассказать по порядку (возможно, с излишними подробностями, но врачи советовали – чем подробнее, тем лучше).
С утра я вышел на песчаный пляж. Ярко светило солнце, не оставляя практически ни единой тени, в которой можно было укрыться, поэтому на песке практически никто не лежал, да и в воде почти никого не было. И тут до меня донёсся крик – как мне показалось, откуда-то из воды. Сделав ладонью козырёк, я всмотрелся в волны. Показалось мне или нет, но я увидел, как кто-то тонет. Не присматриваясь получше, я ринулся к воде, на ходу избавляясь от одежды. Я плыл, казалось, целую вечность, иногда думая, что, наверное, уже опоздал, но вновь слышал обрывки слов и старался плыть быстрее. Волны закрывали обзор, так что плыл я практически наугад. И, к счастью, угадал – за очередной волной я уже совсем близко разглядел девушку, которая погружалась под воду. Нырнув, я подхватил её и вынырнул вместе с ней. Наглотаться она не успела, и поэтому была в сознании. Путь до берега показался мне ещё длиннее, чем от него, да и силы я практически потратил, когда плыл туда. Наконец добравшись до берега, я смог разглядеть девушку, которую спас: тёмно-русые волосы до плеч, намокшие от воды, чёткие и выразительные карие глаза, аккуратные черты лица, чуть загорелая кожа, тёмно-зелёный купальник… и не покидающее меня ощущение, будто я не просто её знаю, а знаю давно и очень хорошо. Порой даже проскальзывала мысль, что эту девушку я когда-то любил.
- Ви… - произнесла девушка, после чего закашлялась. Сердце застучало быстрее.
- Мы знакомы, да? – С надеждой уточнил я, потому что уже практически не сомневался в этом.
- Братик! – И она кинулась мне на шею.
- Сестра? – Не скрывая удивления, спросил я. Я был удивлён и зол. Зол на себя – что переоценил свои догадки, не мог же я сестру свою так сильно любить, как мне показалось. На родителей – потому что ничего мне о ней не рассказали. На Женю – уж о сестре-то она должна была знать. Да и на сестру был зол – вдруг это она мне врёт?
- Ну конечно сестра! Сестра я твоя, младшая, Аня. 19 мне. – Начала пояснять она, отстранившись. – А ты так ничего и не помнишь, да?
- Да, не помню, - сердито буркнул я, - и потому не уверен, что мы с тобой родственники. С чего ты вдруг взялась здесь и всё про меня знаешь? Да и что ты вообще знаешь обо мне?
- Полковниченко Виталий, - неторопливо вывела Аня, - родители – Григорий и Надежда. День рождения – 23 февраля.
- Прекрати! – Сорвался я. – Замолчи уже. Это кто угодно может знать.
- А это? – Она вдруг взяла мою правую руку и своими тоненькими пальчиками погладила мой шрам на внешней стороне ладони. – Этот у тебя после армии, - затем она потянулась к моей левой коленке, - а этот после падения с велосипеда. Родителям ты про них не говорил.
- А тут ты что? Зачем? – Тихо, путаясь в словах, спросил я, чувствуя себя виноватым.
- Я с вами отдыхала. Вы уехали, а меня оставили. – На глазах у неё выступили слёзы, - я помочь хочу, а ты на меня кидаешься!
- Прости. – Коротко ответил я. Мне не хотелось, чтобы она плакала. – Сможешь провести со мной эти три дня так, как тогда, в июне?
- Конечно, братик! – От слёз не осталось и следа, - спасибо, кстати, что спас.
- Да не за что. – Я невольно улыбнулся. – И куда мы теперь идём по плану?
- Никуда, - с улыбкой произнесла сестра. – В первый день мы купались и загорали.
Купаться у нас обоих желания не возникало, поэтому мы только загорали, утоляя жажду и голод мороженым. Ничего такого – ни воспоминаний, ни проясняющих моментов. Да и подробностей особо никаких. И так на рассказ скорее, нежели на дневник, похоже. Хе.

15 августа 2010 г.

Сегодняшний день прошёл явно не по плану – сестра обещала зайти с утра, чтобы пойти на экскурсию. Я прождал её до обеда, но она так и не пришла. Тогда я решил спуститься за ней сам – её номер был этажом ниже. Однако, услышав за дверью ссору, стучаться я не стал, решив послушать внимательно, что там.
- Ты нарушаешь не один, и даже не два закона своими действиями. – Басистый голос не кричал, но каждое слово было слышно чётко. – Закон о непересечении миров как минимум.
- Клянусь, я ничего не изменю… - голос сестры, наоборот, звучал так тихо, что мне пришлось сильно напрячь слух, чтобы расслышать. – Я хочу ему помочь, только и всего… Один день, прошу…
- Один день. – Прозвучало в ответ.
- Ань? – Не выдержав, я позвал её, а затем постучал. Подождав секунду, я открыл дверь. Сестра в номере была одна.
- Прости, что не зашла… Обгорела вчера и решила никуда не идти… - видимо, по моему вопросительному взгляду она поняла, что я что-то слышал. – Я… по телефону говорила… громкая связь. Друг-ролевик, я ему помогаю порой репетировать роль. Только что повесила трубку. Давай встретимся завтра в три на пристани?
Кивнув, я закрыл дверь и вернулся к себе. Вот тебе и подробности. Ерунда какая-то. Похоже, зря я сюда приехал, и от сестры никакой пользы. Так и провалялся до конца дня в своём номере.

16 августа 2010 г.

Это… эпично. Было. Слова путаются. Я соберусь с мыслями и всё запишу. Я вспомнил, я всё вспомнил, это сработало. Итак, по порядку, с подробностями, да…
На набережную я пошёл без всякой надежды – думал, сестра не появится. Но она пришла, и даже вовремя. Теплоходная экскурсия… Вот что нас ждало. В принципе, я был не против, хотя до последнего был уверен, что это ничего не даст. Мы стояли у бортика, глядя на море, пропуская слова экскурсовода мимо ушей.
- Поедешь со мной? – Не глядя на сестру, спросил я. – Домой.
- Я не могу. – Мне показалось, что голос её дрожал. – Может, ты останешься? Со мной, здесь.
- Я тоже не могу… - Я вздохнул, - меня Женя ждёт.
- Что помнишь, что нет – всё равно она для тебя важней. – Голос уже не дрожал и звучал твёрдо, даже, как мне показалось, сердито.
- Анют… я хочу вспомнить. Вспомнить и вернуться. Только за этим я здесь. Я должен вернуться, и если хочешь…
- Я помогу тебе вспомнить, - перебила меня сестра, - помогу, но сначала верну тебе вещь, которую у тебя забрала.
- Что за вещь? – Я наконец за весь разговор повернулся и посмотрел на сестру.
- Только не вини себя. Ты не виноват. – И она подошла, доставая что-то из кармана. Это оказался то ли медальон, то ли кулон… не знаю, как верно описать… Нашейный камушек с нарисованным тигром, на верёвке. Только верёвка была порвана, и поэтому сестре пришлось встать на мысочки, чтобы завязать её позади моей шеи.
- Это моё? – Уточнил я.
- Прощай, - только лишь сказала она и со всей силы толкнула меня. Перекувыркнувшись через борт, я полетел вниз. Не успев ничего подумать, я оказался под водой.

Мы стояли у бортика, глядя на море, пропуская слова экскурсовода мимо ушей.
- Братик, а где мой медальон, что я тебе дарила? – Слегка дрожащим голосом спросила у меня сестрёнка.
- Я его снял, - ответил я, потеребив камушек с росписью тигра на моей шее. – Чтобы надеть тот, что мне Женя подарила.
- Понятно. – Твёрдый, уже не дрожащий, голос. Затем что-то произошло, я не успел понять, и только потом заметил, что это сестра сорвала у меня с шеи камень, порвав при этом верёвку.
- Отдай! – Я не на шутку рассердился и двинулся в её сторону с намерением забрать свою вещь.
- Отними! – Она забралась на среднюю перекладину ограждения, как на ступеньку, и подняла руку с камнем вверх. – Попробуй, что ты?
- Отдай, дура! – Прикрикнул я и накинулся на неё, немного не рассчитав силу так, что сестра перевалилась за ограждение и с криком упала в волны.
- Аня! – Ни секунды не медля, я прыгнул за ней, в то время как с палубы доносились крики людей, и в том числе наших родителей. Я видел её там, в воде, под многочисленными волнами, я мог бы её спасти, я нырнул бы, я был спас, но я неудачно приземлился. Головой об камень. Не насмерть, нет. Я выжил. А вот сестра тогда утонула.

Я вынырнул и поднял голову наверх – у ограждения собрались люди и кричали что-то про человека за боротом. Сестры среди них не было.
Когда меня подняли обратно на борт, я опросил всех, кого только мог – было несколько свидетелей моего падения, и все они утверждали, что стоял я один и упал тоже сам. Я был готов принять это за что угодно – галлюцинацию, видение, сон, мысли – что угодно, чего на самом деле не было, если бы не медальон. Он должен был быть где-то на дне моря, но никак не на моей шее. Может, я что-то упустил, кто знает. Надо спросить у родителей. И у Жени.

18 августа 2010 г.

Я поговорил с родителями, они подтвердили все мои воспоминания – да, я всё помнил верно. Но про медальон они не знали – не обратили внимания.
Тогда я спросил у Жени. Женя помнила. «Ты потерял медальон вместе с памятью, - сказала мне она, - а теперь вместе с памятью, видимо, и нашёл». Пусть будет так – решил для себя я. Пусть будет так. Главное, я вспомнил. Неважно, как. Неважно, была ли там моя сестра. Я всем говорю, что вспомнил случайно, сам, когда упал за борт. Хотя я точно знаю, уверен, что она была там. Но я так же уверен, что мне никто не поверит. Да и неважно это. Главное, что в это верю я.

Анна Ключникова

Вопрос: Крипи?

1. Да!		44	(100%)
Всего:		44

@темы: крипи-фест

---

[Они знают!!!]

Наш сегодняшний вечер начинает Пещерный тролль с очень поучительной историей. Будьте очень осторожны, дорогие ребята, если всё-таки решите, что больше всего на свете вам хочется вырваться из душного офиса в первозданные просторы.


Число – месяц – год. ФИО старшего оперативной группы. ФИО фотографа. ФИО понятых. Собственноручные подписи.

Выдержка из протокола осмотра места происшествия.

«…Вещественное доказательство номер 18. Термос «Tatonka: Hot & Cold Stuff», страна-производитель – Швеция, материал корпуса – нержавеющая сталь, цвет корпуса – серебристый, объем – 1 литр, размер – 30 x 9 см. Фотографии объекта прилагаются, см. «Список прилагаемых фотографий», стр. 25-28. Внутри обнаружены пять листов клетчатой бумаги, предположительно вырванных из тетради стандартного размера, на пружинном креплении – см. фото, стр. 29-30. С обеих сторон листов находятся записи, выполненные вручную, чернилами синего и черного цветов. Почерк малоразборчивый, с наклоном влево…»

«…мысли разбегаются. Не помню ни числа, ни того, сколько мы здесь находимся. Не могу сказать, сколько нас было в начале похода – семь человек или девять. Не могу ни на чем сосредоточиться. Очень хочется есть. Кружится голова. Пытаюсь вести записи, вспоминать. Письмо систематизирует воспоминания. Нина на вопросы не отвечает, лежит около печурки, вроде бы еще жива.

Поход. Да, это был пеший поход. Продолжительность – десять дней. Старт в Нарьян-Маре, финиш в Геологическом, где нас забирает вертолет и доставляет обратно в цивилизацию. Умеренный экстрим для офисных креветок и вомбатов. Организатор – фирма «Пешие туры по всей России», местный представитель – фирма «Сампо». Нашего проводника и мастера-наставника звали Костей.

Долетели. Заселились, уложились, вышли за город, снова переложили все рюкзаки, теперь согласно указаниям Кости. Участники - москвичи и питерцы, по большей части – менеджеры среднего звена и творческие личности.

В первую ночь стояли на озере. Озеро я точно помню, а как оно назвалось – уже нет. Большое озеро с прозрачной водой, вокруг зеленые холмы, ели и сосны. Ночью ходили купаться, жгли костер, веселились, как в пионерском детстве. Молодое поколение сидело с плеерами в ушах и молча нами гнушалось.

Закончились леса, начались те удивительные места, ради которых мы тащились в такую даль.

Тут очень странно. Плавные, невысокие холмы или сопки, на которых ничего не растет. Только камень. Мелкий щебень, цветной, от темно-алого и черного до оранжевого и желтого. Озера, соединенные протоками. Бесконечные озера, перетекающие друг в друга, и ни единого зеленого пятна. Разгар лета, а здесь – ничего. Какой-то серый мох, жмущаяся к земле травка, брусника-костяника. Деревьев нет. Вообще нет. Ни одного дерева. Камень и вода. Километр за километром. Камень, вода и воздух. Огромное небо. Ночью вылезали из палатки смотреть на звезды. Они здесь мелкие, холодные и колючие, небо усыпано ими от горизонта до горизонта. Северного сияния не видели, Костя сказал – еще не сезон.

Сколько простора. Сколько пустой земли, где ровным счетом никто не живет. Вообще никто. Она никчемна, эта земля. На ней ничего не растет, ничего не приживается. Копни чуть поглубже, наткнешься на зеркало мерзлоты. Наверное, так выглядел мир до прихода людей. Или будет выглядеть, если ожидаемый БП все-таки случится. Никого и ничего, только пепельного цвета горы, холодные стальные озера и пустота. Постоянный, никогда не утихающий ветер с арктического побережья. Стыло, зябко, напяливаем на себя свитер за свитером.

Прошли ориентир и местную достопримечательность – огромный скальный выход под названием Рассоха. Чем-то он походил на гору Рашмор, только без торчащих из камня гигантских президентских голов. Много фотографировались, увлекшийся Вадимыч съехал по каменной осыпи вниз, чудо, что ничего не сломал. Костя сильно ругался за нарушение правил безопасности.

Снова идем. Камни, лишайник, серое небо. Юра, один из тинейджеров, говорил, что читал когда-то рассказ то ли Шекли, то ли Гаррисона об обитателях эдакой Земли навыворот. Вот и мы сейчас словно внутри огромного стеклянного шара. Идем по вогнутой стенке к неизвестной цели и будем так идти до скончания времен.

Мамаша Юрочки, интеллектуальная дамочка, визгливо засмеялась, и сказала, что у ее отпрыска слишком богатое воображение. А все от компьютерных игр и висения в Интернете. До самого привала Юрик и Инесса Олеговна, его маман, препирались у меня за спиной. Юрик аргументировано доказывал, что его багаж знаний намного превышает мамашин, Инесса в ответ ссылалась на неведомое «компьютерное излучение», выжигающее мозги подрастающему поколению.

Серега нашел рога. Здоровенные оленьи рога, лежавшие на груде камней, и украшенные вылинявшими ленточками. Костя рассказывал интересное про ненецких шаманов и колдунов, ходивших в здешние пустынные края за просветлением. В местных легендах упоминается также Рогатое Поле – место, куда уходят умирать состарившиеся олени и заодно с ними шаманы. Поля этого никто никогда не видел, хотя неугомонная молодежь в шестидесятые специально предприняла большую экспедицию для его поисков. Кладбища оленей они не нашли, зато по случайности наткнулись на неолитическую стоянку и каменное городище – одно из мест, которые нам обещали показать.



Нина, питерская художница, сказала, что по возвращении обязательно нарисует это поле, на котором из камней растут ветвистые оленьи рога. Народ фотографировал череп, кто-то привязал на рога нейлоновый шнурок – вроде как подношение духу местности. Девицы пожертвовали цветную резинку для волос, сказав, мол, тоже вполне себе лента.

Пошли дальше. Два дня были сложных. Горы стали выше и круче, мы день напролет то карабкались, то спускались. Достали палки, потому как на вершинах ветер становился совсем бешеным, запросто сбивая человека с ног. Костя пообещал большой привал перед спуском к Городищу и предупредил, что сейчас мы здорово удивимся.

И точно, удивил. В затишье под склоном холма стояла часовня. Обычная такая часовня, сложенная из бревен. При том, что на сто или двести километров в округе не сыщешь дерева толще, чем кривая полярная березка.

В стену часовни был вделан здоровенный, местами порыжевший от ржавчины, лист жести, на котором просматривались нанесенные по трафарету буквы: «Строение возведено в память трагически погибшей группы Ольховского, 1973 год. Вечная память товарищам».

Оказалось, в здешних пустынных края некогда произошла своя версия «перевала Дятлова» - хорошо подготовленная группа из семи человек вышла в поход и просто-напросто бесследно сгинула. К намеченной точке финиша в срок не вышли, в Нарьяне или в каком другом поселке-деревушке не объявились. Завели дело, начали поиски. Много ли отыщешь в здешних распадках и однообразных холмах, с вертолета или с малого самолета, да еще в те давние времена? Поискали-поискали, да и забросили. Тела так и не нашли, хоронили пустые гробы. Друзья и одноклубники пропавшего Ольховского собрали средства. Где вертолетом, где сплавом по рекам, а где просто волоком на своих плечах доставили сюда бревна – вроде бы именно здесь наткнулись на следы последней стоянки таинственно пропавшего отряда. Построили часовню, ставшую заодно и местом привала для туристов.

Зашли внутрь. Две комнаты – сени-предбанник для вещей, комнатка побольше с лавками – для ночлега. Маленькие узкие окошки под потолком, железная печурка, коленчатый дымоход выведен в одно из окон. Икона на стене, Богородица с ребенком.

Развели огонь, заварили бомж-пакеты. Прикинули, сколько еще идти до Городища и Геологического. Выходило, что идем бодро, с опережением графика. Разложили спальники, улеглись. Юрик сидел, играл на своем айподе, пока Вадимыч не прикрикнул на него, мол, завра опять без пинка не встанет. Кажется, я вытащил мобилу и попытался дозвониться домой – бесполезно, ни одного ретранслятора в округе.

Ночью стало душно, я вылез наружу – посидеть, покурить. Было полнолуние, над безжизненной равниной висела идеально круглая золотая луна. Пахло почему-то морем, горьким и соленым. Было хорошо. Пусто и светло, именно так, как нужно. Может, именно за этим мы ехали сюда от беспрестанной городской суеты?

За утренней возней мы как-то не сразу заметили, что среди нас нет Кости. Решили, он спозаранку решил выйти и проверить маршрут. Ждали час, два, три. Бродили по окрестностям, кричали, звали. Костя не возвращался. Паша, Нина и я поднялись на вершину сопки, но все, что увидели – простор под серым небом. Ни малейшего движения.

- Может, он заблудился? – боязливо предположила Нина.

Паша сказал, что надо задуматься о том, как нам быть, если Костя так и не вернется. Мобильники нам не помогут. В рюкзаке Кости лежал планшет с картами, он даже отметил вечером наше местоположение – Одинокая Часовня, координаты такие-то, но что нам проку с этих координат?

В ту, самую первую ночевку, мы были испуганы и растеряны, но твердо верили – нас найдут и спасут. Двадцать первый век вокруг, как-никак. Если мы спустя три дня не придем в Геологический и не отметимся в тамошнем филиале турфирмы, начнется беспокойство. Наши родственники будут звонить повсюду, осведомляясь о нас. В Нарьяне есть большой аэропорт, в Геологическом есть вертолетная стоянка. Нас найдут. Или Костя сориентируется на местности и придет обратно.

С этого места мои воспоминания становятся путаными и расплывчатыми. При выходе на трассу у каждого из нас было в рюкзаке около пятнадцати килограмм всякой еды – консервы, лапша, хлеб, чай. Вадимыч предложил содрать общий продуктовый фонд, чтобы все было на виду, и брать оттуда понемножку, стараясь растянуть запасы. Инесса подняла крик, мол, как только она доберется до дома, она засудит и Костю, и турфирмы, они пойдут по миру и пожалеют, что пытались ее надуть. Юрик пытался успокоить свою буйную мамочку, та орала и визжала, пока Паша не врезал ей по физиономии. Инесса замкнулась и целый день отказывалась есть. Бродила вокруг дома, в припадке ярости разбила свой навороченный телефончик, потому что тот упрямо пищал «Нет связи».

Снова ночь. Холодно. Кто-то растолкал меня. Спокойная доселе Нина металась по комнате и кричала, якобы слышит приближающийся гул. Может, это нас ищут? Может, мимо идут какие-то оленеводы, которые помогут нам?

Мы выскочили наружу, принялись размахивать фонарями и кричать. Я никакого гула не слышал, но Юрик и Дмитрий заявили, что да, они слышат.

А потом на нас что-то накатило. Наверное, это и в самом деле было оленье стадо. Огромное. Темное. Мимо плыл лес сталкивающихся рогов и быстро перебирающих ног. Плыл в абсолютной, звенящей тишине. Поток оленей беззвучно разделился надвое, огибая часовенку и нас, они поднялись на сопку и пропали. Нина заплакала, тоненько и безнадежно. Мы стояли. Мы все их видели, этих оленей, я даже ощутил запах стада – острый, вонючий и тяжелый.

Настал день. Где-то за облаками взошло тусклое, мутное солнце. Вадимыч заявил, что больше не собирается просиживать здесь штаны впустую. Он выживальщик и походник, он умеет читать карту и пойдет по направлению к Геологическому. Даже если промахнется, выйдет к океану, а там есть рыболовецкие поселки и какая-нито связь. Главное, добраться до людей, и тогда нам помогут. Он пакует свою долю провианта и выходит прямо сейчас. Кто с ним?

- Мама, собирайся, - сказал Юрик, но Инесса не тронулась с места и затрясла головой. Парню так и не удалось ее убедить. Инесса боялась удаляться от избушки, казавшейся для нее самым безопасным местом. Нина и третья наша девица, Оксана, решили, что станут дожидаться помощи здесь… а я сказал, что останусь с женщинами.

Вадимыч, Юрик и тихий молодой человек, вроде бы Роман, собрали рюкзаки с палатками, и ушли. Мы остались. Я надеялся, они найдут в этой каменной пустыне кого-нибудь живого. По моим расчетам выходило, что надо продержаться на оставшихся запасах хотя бы пять или семь дней. Вода у нас была, километрах в двух за холмом в распадке лежало озерцо.

Ночью я выбрался наружу. Хотел посмотреть, не пройдет ли снова мимо призрачное оленье стадо. Олени не показались, зато я разглядел танцующие в небе огни и что-то, похожее на конный отряд, в лунном свете проскакавший по склону холма. А может, мне показалось.

Дни тянулись, бесконечные, бессолнечные. Дмитрий решил, что в озере должна быть рыба, смастерил удочку и пошел на промысел. К вечеру принес три какие-то здоровенные рыбины, мы их очистили от чешуи и с горем пополам зажарили. Рыба была вкусная, косточки похрустывали на зубах, и мы даже слегка приободрились. Перед рассветом Дима опять собрался на озеро, говоря, что на рассвете самый лучший клев. К середине дня он не вернулся, и мы с Ниной отправились за ним. Отыскали быстро – Дима, тихий и мертвый, лежал на отмели головой в воде, рядом валялась сетка, в сетке из последних сил билась крупная рыбина, может, даже лосось. Непонятно зачем Нина швырнула рыбину в озеро. Мы вытащили тело, осмотрели. Ни удара по затылку, ни следов от удушья, ни признаков инфаркта. Просто упал и захлебнулся.

Мы не знали, что с ним делать, и оставили там, у озера.

Возвращаясь, услышали дикие крики, побежали со всех ног к избушке. Паша отмахивался от Инны табуреткой, та, оскалив зубы, кидалась на него с ножом. Мы едва скрутили нервную московскую дамочку. Паша уверял, что всего лишь попросил ее вымыть посуду и поставить чайник, а она схватилась за нож.

Позабывший о нас мир неспешно вращался вокруг нашей часовни, самой одинокой часовни во Вселенной. Запасы неуклонно подходили к концу. Мы пытались ловить рыбу, но, видно, что-то делали не так – больше ничего не поймали. Ночами кто-то бродил вокруг часовенки. Хрустела галька под тяжелой поступью, доносился неровное, одышливое дыхание и скрежет когтей по дереву. Я видел двойную радугу вокруг тусклого пятна, означавшего солнце.

Пропала Оксана – ночью с пронзительным воплем «Я иду, иду, подождите!» внезапно выскочила за дверь и убежала в темноту. Нина теперь все время молча лежала в углу, завернувшись в спальники. Паша упала на осыпи и сломал ногу – ругаясь, он уверял, что заметил какое-то живое существо, то ли кролика, то ли сурка, и хотел подбить его камнем. Я, как сумел, наложил шину, но Паша почти все время кряхтел или стонал от боли. Таблетки из наших аптечек не помогали. Инесса где-то пряталась, во всяком случае, в доме ее не было.

Становилось все холодней. Едва закончилась, мы выскребли последнюю тушенку со дна консервы, налили туда воды, вскипятили и выпили мясной отвар.

Ходил за водой. Размышлял по дороге о нелепости случившегося с нами. Мы всего лишь хотели пройтись по здешним краям. Ничего больше. Вот они мы, современные люди, обвешанные гаджетами, превратившимися в куски пластмассы с микросхемами внутри. Ничего не знаем, ничего не умеем. Позади часовни был небольшой склад дров, мы почти все сожгли, чем греться дальше? Мы замерзнем на этом пронизывающем ветру. Как же местные жители умудрялись выживать здесь сто, двести, тысячу лет назад? Почему это случилось именно с нами, чем мы провинились? Это дело вовсе не в вине, а в сочетании трагических случайностей?

На памятной табличке не было имени Ольховского, руководителя той погибшей группы, пришло мне в голову. Никто не спрашивал у Кости, как его фамилия. Просто он пришел к нам в гостиницу, сказал: «Я Костя, ваш проводник», улыбнулся и принялся раздавать страховочные полисы турфирмы. Мы с головой ушли в заполнение бумаг… а потом настала пора собираться и выходить на маршрут. Да нет, все чушь. Скорее всего, возвращаясь к нам, Костя подвернул ногу и упал. Может, он звал на помощь, а мы его не услышали. А может, он ударился головой о камень, сразу и наповал.

Пока меня не было, вернулась Инна. Я вошел, а она сидела рядом с Пашей и тоскливо смотрела на меня. Она ударила Пашу чайником по голове – и, видимо, не один раз, потому что чайник был весь погнутый. Сказала, он так кричал, а она всего лишь хотела его успокоить. Спросила, не осталось ли еды. Я сказал – нет, обошел ее сторонкой и пошел проверить Нину. Она вроде бы спала, но, сколько я не тряс ее за плечо, так и не проснулась. Рядом с ней я нашел тетрадку с ее рисунками и вырвал несколько страниц.

Сижу, пишу. Выгнал Инну из дома. Она меня пугает. Как смог, описал наше короткое путешествие. Здесь я не останусь. Спрячу письмо в термос, выйду и пойду, куда глаза глядят. Мне все едино, куда идти. Тут нет дорог. Только бесконечность во все стороны. Хочу стать ее частью. Ветром, озером, замшелой скалой, ягодами брусники. Вырваться из бесконечного круга. Сойти с дистанции. Только небо и каменистая пустыня. Хорошо, что я один. Никто не будет горевать. Хочу верить, что Вадимыч, Юрик и Роман добрались до побережья и встретили рыбаков. Хочу, чтобы Юрик никогда не узнал, что сталось с его мамой – какая ни есть, все-таки мать. Она не виновата. Она была всего лишь городской жительницей. Я не мог бросить ее подыхать здесь. Она осталась где-то там, неподалеку от Одинокой часовни.

А я ухожу. Заберусь на вершину холма и постою там, один напротив неба. Может, мимо меня пробегут призрачные олени. Или проскачут всадники, и одной из наездниц неведомого народа будет Оксана.

По большому счету, я ведь получил то, о чем всегда мечтал - мое одиночество?..»

автор -  Джерри_

Вопрос: Крипи?

1. Да!		110	(100%)
Всего:		110

@темы: крипи-фест

---

Мило же!)

[Ана-Люсия]

^^

@темы: Юмор, своеобразный, но симпатичный, На улице

---

Что это было, пух?

[MajorTom]

Не могу не поделиться Т_Т
На день рождения сотруднице надарили целую охапку воздушных шариков, они висели под потолком в ее кабинете. Потом по одному начали вылетать в общий зал. Их обычно отлавливали и возвращали на место. Вот и час назад вылетел шарик, мы все с улыбкой за ним наблюдаем. Я все понимаю, что циркуляция воздуха, и все научно доказумо, но это шарик подозрительно начал подлетать к окнам и плавать вдоль них (некоторые окна кабинетов выходят прямо в зал). Мы подшучиваем друг над другом, мол шпион. Наступил обеденный час и все ушли из офиса, шарик летал на уровне второго этажа. Я забыла напрочь про этот шарик, ем свой венигретик, смотрю клипы. И вдруг поднимаю голову, а он перед моим лицом, и еще стороной, где картинка. Чуть не закричала от внезапности х). А шарик повисел передо мной, потом плавно улетел обратно в кабинет, откуда вылетел.

@темы: Что это было?, Шапочка из фольги, Невидимые шпионы, Пришельцы, Подозрительные предметы, Работа, Психическое

---

Статуя ангела

[Bara Miko]

Хорошая иллюстрация к истории о статуе ангела)


нашла на тумблере)

@темы: Крипи-гифки, На улице

---

[Зеркало Сфинкса]

Самый короткий страшный рассказ.

"Последний человек на Земле сидел в комнате в полном одиночестве. Раздался стук в дверь..."

Фредерик Браун - "Стук в дверь".

@темы: Страшные истории, Тот, кто живёт в шкафу, Дрожу под одеялом