[Пакетик с чаем]

Не знаю, подходит ли по формату сообщества... Если нет, удалите. Но тем не менее, наверно, далеко не все видели, как проходит практикум по анатомии у медиков 1 курса?

Мясцо!

@темы: Зловещие фото, Учеба

---

Пляжный сезон открыт!

[sora Takarai]

Варианты?

www.yaplakal.com/forum28/topic572572.html

@темы: Природа - пугающая и опасная

---

[Кришан]

@темы: Паранойя-арт, Юмор, своеобразный, но симпатичный

---

[Графиня Барбосса]

Ну и это ещё не всё!  jesska приготовила внеконкурсный подарок всем любителям Подольского!
С историями о Подольском можно ознакомиться тут и тут.


Не в своей тарелке

От афтара:
АУ по отношению к первой части: Подольский живее всех живых.


***
Вячеслава Юрьевича любили. Любили по-разному, но в должной мере, чтобы он мог с чистой совестью сказать: «Я не одинок и от этого счастлив».
Маленького Славочку любили в детском саду за умение бойко читать стихи и быстрее всех засыпать во время сончаса. С ним охотно дружили девочки, несмотря на то, что дорогих игрушек у Славочки не было. Да и вряд ли девочек могли заинтересовать роботы с машинками.
Мама Славу тоже любила. Он хоть и бегал по крышам гаражей, приходил с разодранными коленками и расталкивал локтями пассажиров автобусов, был ребенком некапризным. У витрин магазинов истерики не закатывал, любил мороженое в вафельных стаканчиках и с недетской серьезностью кивал, услышав аргумент «куплю с зарплаты».

Самостоятельный Славка умел варить себе кашу, не боялся стоматологов и считал до ста. В школу его отдали с шести — под надзор учителей и темноты, по которой он шлепал каждое утро. Из школы Славка таскал пятерки, синяки и бутерброды с маслом. Ключ от квартиры висел на шее, чтобы не потерялся, а лямки тяжелого рюкзака сползали с плеч.
В средней школе на Славу возложили Надежду. Именно так, с большой буквы, возложили и велели нести. Слава был ответственным пацаном, тащил надоедливую Надежду из года в год и со временем даже привык к ней. Ему казалось, что Надежда поселилась в его комнате, сидит под кроватью или чайной ложечкой запихивает знания в Славкину голову, пока тот спит. Учителя во главе с директором Славку уважали за стремление, настойчивость и вредность. «У вредных людей, — говорил директор-химик, — даже осадок быстрее выпадает». Какой такой осадок должен у него выпасть, Славка думал долго.
Одноклассники тоже любили Славку за то, что давал списывать, за подсказки на контрольных и за непотребные частушки на уроке музыки. Друзья знали, что позови Славку в два часа ночи, он встанет и придет, а потом уж будет выяснять, в чем дело и почему его подняли задолго до будильника.
Школа закончилась как-то быстро, неожиданно, Славку словно швырнули в кипящую воду, сбросили с обрыва, покатили подальше от дома, от одноклассников, и семнадцатый год своей жизни он носился по чужому городу в поисках Надежды, но она осталась под кроватью.
Прошло пять лет, Вячеслав Юрьевич повзрослел и уже стажировался в детской многопрофильной больнице, но любить его не перестали. Привычка все-таки.



***
Подольский с Вячеславом Юрьевичем работали в одном кабинете, бок о бок, и сами плохо понимали, как им удается уживаться вместе. Подольского, в отличие от Вячеслава Юрьевича, ненавидели всей душой, до пены у рта и судорог.
Начальство ненавидело Подольского за вечно улыбающуюся морду. Ну не должен работник быть доволен, если постоянно упрекать его в халатности, тунеядстве, профнепригодности и по всяким-разным поводам вызывать к себе в кабинет. Начальство седело от бессилия и изобретало все новые способы огорчить Подольского. Тот держался и продолжал улыбаться, отлично зная, что этим дико раздражает окружающих.
В школе Подольского терпеть не могли. За то, что не умел играть волейбол и постоянно подводил команду, за то, что его ставили в пример, и за вредность, конечно же.
Медакадемию Подольский окончил с красным дипломом, что не могло не вызвать зависти у однокурсников. «Купи-и-ил!» — завистливо тянули они на выпускном. «По блату-у-у», — шипели девчонки, которые не могли отличить краснуху от ветрянки, но имели в кармане точно такие же «корочки», как у Подольского. Только синие.
Подольский загадочно улыбался и дул лимонад из бокала. За отвращение к спиртному его, кстати, тоже не любили.

— Слышь, Подольский, — окликнул его Вячеслав Юрьевич, — глянь фотки с корпоратива! Ты там есть.

— Но я не фотографировался, — возразил тот. — Следовательно, с большой долей вероятности, меня на фотографиях быть не может.

— Ну вот же ты, — палец с аккуратно подстриженным ногтем ткнул в карточку, и Подольский осторожно взял ее в руки.

Действительно.

— А вы где?

— А меня нет.

И, подумав, Вячеслав Юрьевич добавил:

— Хотя я точно помню, что улыбался в камеру.



***
Вячеслав Юрьевич, бывало, впадал в состояние, близкое к депрессии: мог по полчаса орать в трубку на жену, мог швырнуть дорогущую вазу (подарок пациента) на пол и растоптать осколки, мог запереться в кабинете и никакими уговорами его оттуда не выманить. Последствия плохо залеченной травмы головы, пояснял он после того, как приступ заканчивался. В такие моменты на выручку приходил Подольский – он, улыбаясь, выходил в тесный коридор, успокаивал взволнованных мамочек:

— Не волнуйтесь, уважаемые, пройдемте за мной, — и по одному забирал детей в соседнюю комнату.

Подольского и на работе-то держали на случай таких форс-мажоров, иначе давно бы уволили, уж больно главврача раздражала его довольная морда.

- Знаешь, Подольский, - как-то протянул Вячеслав Юрьевич за чашкой чая, - вот если бы нас соединить, вышел бы отличный человек.

- Угу, - кратко согласился тот, а Вячеслав Юрьевич продолжил, ободренный таким развернутым высказыванием.

- А ведь правда! Мне бы твоего спокойствия, а тебе моей ответственности, цены бы нам не было.

- Угу.

- Тебе, наверное, надоели тычки от Иваныча? Да ты не волнуйся, он мужик понимающий, но у него количество штатных единиц ограничено, надо ему кого-нибудь выжить отсюда. А меня вот, знаешь, иногда раздражает вся эта братия… - Вячеслав Юрьевич отхлебнул чаю, причмокнул и отставил чашку. – «Ах, наш дорогой, как у вас дела?..» Тьфу, лучше б зарплату подняли. Вот если б можно было…

Что «если б», Подольский так и не узнал, потому что в кабинет ворвалась медсестра Светочка и объявила, что главврач Василий Иваныч требует Подольского на ковер.

- Ну, я пошел, - просто сказал тот, а Светочка только фыркнула: привычка Подольского разговаривать с самим собой ее неимоверно бесила.

- Угу, - ответил в тон Вячеслав Юрьевич и пододвинул к себе чашку.



***
Подольский не стал этого озвучивать, но он ни за какие коврижки не согласился бы делиться с кем-то частью себя.
Когда ему было пять, мама оставила его в магазине. Она часто пугала: «Будешь плохо себя вести, отдам вон тому дяде», но не отдала, зато оставила у прилавков, словно хотела сказать: забирайте кто хотите. Прям как в Простоквашино.
До дома он добрался сам, и дверь ему открыла заплаканная до синевы и бледная до пятен мама. Подольский так и не понял, чего она расстроилась, скорее всего, из-за того, что никто не позарился на ее сына. Подольский, два часа плутавший по городу, дал себе слово больше из дома не выходить.
Мама плакала редко, и в следующий раз слезы на ее глазах Подольский увидел школьником. К тому времени мама уже потеряла надежду отдать его кому-нибудь, потому что, размышлял Подольский, такой «лоб» никому не нужен. Он возвращался домой попозже, на цыпочках скрывался в своей комнате и с облегчением выдыхал: мама его не услышала, следовательно (с большой долей вероятности) думает, что его нет. Вот и ладно. Подольский даже вырезал из детской хрестоматии и повесил на стену листок с плохо пропечатанными строчками:

Мама спит, она устала, ну и я играть не стала…

Мама давным-давно обозначила свою позицию, чесал Подольский в затылке, но раз уж у нее не получилось избавиться от него, нужно как можно меньше попадаться ей на глаза. Из школы его выгонял сторож, когда Подольский, переделав все дела и даже полив цветы на третьем этаже, слонялся по холлу. Учителя считали его бесплатным приложением к зарплате и соцпакету, просили передвинуть парты или вымыть доску. Любили, одним словом.

«Мама такая хорошая, - говорили они, жалея, - волнуется, в школу бегает, а мальчишка ее избегает».

Подольский маму в школе ни разу не видел и потому считал иначе.

«Зато я нужен самому себе», - заявлял он внутреннему голову, и голос осторожно кивал.

Так вот, о слезах.
Мама плакала, потому что никак не получалось отвязаться от Подольского.
Вроде бы на одном волоске, а все равно живой.
Врачи тогда сказали, что удачно упал… перелома позвонков нет… шею не свернул, и то хорошо. Сильное сотрясение, но жить будет и даже скоро в школу придет.
«А физруку по шапке!» - поднял вверх палец хирург и, хлопнув дверью, закрылся у себя.

Мама погладила Подольского по голове. И внутри, там, где мозги, впервые зазвучал чужой голос:

«Так физруку и надо».

Хотя Подольскому физрук нравился.

- Вот что, как там тебя… - начал хирург, расхаживая по палате и не припомнив имени Подольского. Ничего, он уже привык. – От физкультуры освобожден на полгода, глаза не перенапрягай, если будут беспокоить головные боли, сразу родителям говори – и к нам. Маме я уже все объяснил.

«Маме похуй», - подумал Подольский.

«Тебе тоже», - сказал чужой голос в башке, к которому Подольский уже начал привыкать.

«Ага».



***
— …Ну ты же знаешь, что скажет Подольский.

— Ага. «Мне похуй», - хихикнула Светочка.

— Именно.

Вячеслав задумчиво повозил пальцем по столу. Подольский ушел полчаса назад и до сих пор не вернулся. Вячеслав Юрьевич боялся одиночества, именно поэтому выпросил себе в ассистентки Светочку (а не потому, что вы подумали). Светочка, насвистывая, протирала пыль, и, казалось, не замечала его, но такое положение вещей Вячеслава Юрьевича устраивало – лишь бы была рядом живая душа.
Он и женился-то рано лишь потому, что боялся остаться один. Одиночество кралось рядом блеклой тенью и всякий раз намекало, что Вячеслав Юрьевич однажды может без вести пропасть, не оставив и следа. Порой он даже просыпался ночью и ощупывал себя всего: а вдруг какая-то часть уже пропала? Рука там или нога. Или голова. Пропажа головы ведь куда хуже, чем исчезновение мизинца. Убедившись, что конечности в порядке, Вячеслав Юрьевич спокойно засыпал, а проснувшись, чувствовал себя разбитым. Иногда по утрам сильно болела оторванная голова.
Он бы очень хотел взять у Подольского взаймы хотя бы толику его безразличия и равнодушия к действительности, но, увы, отношение к жизни не передается воздушно-капельным путем. Приходилось мучиться, задумываться и возить пальцем по столу.
Наконец дверь распахнулась и ввалился растрепанный Подольский.

- Ну как?

- Велели выходить на смену в четверг, пятницу и субботу, - выпалил тот. – А еще сказали, что зарплату не поднимут, даже не ждите.

- Вот ведь… - Вячеслав Юрьевич сдержался и замолк.

- Да ну и похуй.

Светочка терла тряпкой полированную поверхность, и в столе начала образовываться дырка.

- Еще велели сфотографироваться на стенд, что в холле висит. Завтра в пять, фотограф приглашенный, галстук и пиджак наши.

- А брюки?

- А брюки не надо. Нас по пояс будут снимать.

Светочка фыркнула.



***
Фотографии принесли через неделю. Подольский долго плевался, глядя на свое изображение, а озабоченный Вячеслав Юрьевич побежал к начальству, не найдя своей карточки.

- Видите ли, дорогой, - пропел главврач Василий Иваныч, - ваша карточка утилизирована, потому что, как выяснилось, вас не существует.

- Судя по тому, что вы стоите передо мной и едите мой бутерброд, - недоумевал позже Подольский, - вы вполне себе существуете.

- Ступайте-ка вы домой и не существуйте там, - припечатал Василий Иваныч. – Мне несуществующие кадры тут не нужны.

От главврача Вячеслав Юрьевич вернулся больным, бледным и почти прозрачным. Светочка продолжала полировать дыру.
Подольский протянул хлеб с колбасой.
Телефон долго-долго звонил, но трубку так никто и не взял.

На следующее утро, второго апреля, выяснилось, что Вячеслав Юрьевич материален, но этот факт уже не мог вернуть Вячеслава Юрьевича в его тарелку. Тарелка хрустнула и развалилась на части. За ту ночь он передумал столько всякого, что уже успел убедить себя, жену и тещу в своем не-существе. Разумные доводы о документах и фактах биографии утопали в паническом безумии, руки тряслись, голова раскалывалась, признания в любви не помогали.
Подольский перешагнул через себя и предложил:

- А хотите, я вам свою фотографию отдам? Она мне все равно не нравится.

- Не хочу, - плаксиво протянул тот. – Я никому не нужен.

- Пойду поем, - пожал плечами Подольский.

И Вячеслав Юрьевич признал это лучшим выходом из ситуации.



***
Лето приложило весну жарой, утопило в лужах и закопала на высохшем пустыре.
Фотография так и не нашлась. Более того – пропала фотография Подольского, что наводило подозрение как на Вячеслава Юрьевича, желавшего отомстить коллегам за первоапрельскую шутку, так и на самого Подольского.

«Ну и ладно», - с постными минами хором заявили они. Коллеги шептались, что Подольский плохо влияет на Вячеслава Юрьевича, вон уже заразил своей беспечностью.

Однако это не было правдой: Вячеслав Юрьевич все так же переживал за сохранность своих рук и ног, вскакивал по ночам и пересматривал старые фотографии, чтобы лишний раз удостовериться в своем бытии.
Подольский фыркал, крутил пальцем у виска, но поделать ничего не мог. Главное, никто не покушается на его личное пространство.
А самое интересное знаете что?
Вячеслав Юрьевич и Подольский каждый вечер идут домой.
Они пытаются читать газеты, включают компьютер, даже пишут что-то в блоги. А может, пишут их руки, без участия мозга, ведь за день от мозга осталась десятая часть. Или одиннадцатая.
Вячеслав Юрьевич и Подольский наощупь умываются, наугад раздеваются и падают в постель, забывая дорогу на работу и думая о том, что завтра отведут жену в театр.
Им снится почти один и тот же сон, в котором одного встречает красочный город с блестящим указателем «до Полярного 2 км.», а другого ободранная табличка «до Полярного…». Далее стерто.
Вячеслав Юрьевич видит себя маленького, потерявшегося в чужих закоулках родного города, и в отчаянии дергает безликих прохожих за пальто, спрашивает, где мама, и не получает ответа. Полуразрушенные дома заглатывают свет, быстро превращая день в ночь, и меркнут придорожные фонари. Подольский бежит по темной улице, спотыкается о рельсы, невесть откуда взявшиеся, карабкается на крышу вагона, а по ней уже бежит Славка, тот, который Юрьевич, неловко взмахивая руками. Ему так не хватает ловкости Подольского, который цепкий как кошка.
Поезд приносит его на бескрайнюю равнину, где, посреди пустоты стоит девятиэтажка, его родная девятиэтажка, та самая, где он вырос. Подольский заходит в темный подъезд, видит мать, а та на его глазах превращается в игрушечную собачку с мигающими лампочками вместо глаз. Он заливается слезами, хватает игрушку и несется обратно на поезд.
А поезд ушел, остались только рельсы.
Вячеслав Юрьевич думает, как, должно быть, нелепо смотрится взрослый мужик, вымазанный соплями и слезами. Но маленький Подольский где-то за ухом коварно шепчет: «Да похуй уже».
Оба они просыпаются от кошмара, нехотя отбрасывают в сторону одеяло и собираются на работу, где одного будут любить, а другого ненавидеть. Вячеслав Юрьевич и Подольский уставшие и никому не нужные (именно с утра это чувство, несмотря на то, что рядом спит жена), наверное, именно поэтому они друг друга не замечают.
А еще потому, что утром они зайдут в холл больницы, а навстречу им выскочит Светочка с радостной новостью, что фотография нашлась.

- Ну вот и слава Гиппократу, - выдохнул главврач, заканчивая «летучку», и закрылся у себя.

- Ага, - хором протянули медики.

А с огромного стенда на них смотрел улыбающийся Вячеслав Юрьевич Подольский.

@темы: 7 крипи-фест, Наше творчество

---

Торжественное оглашение результатов!

[Графиня Барбосса]

Итак, дорогие параноки, вот и подошел к концу очередной крипи-фест в нашем сообществе.
Спасибо нашим авторам и, конечно же, всем тем, кто пугался и голосовал!
И, собственно наши победители:



 Sangha - 130 испугов за грустную историю призрака Вадика
 Astreya777 - 140 испугов и все наши страхи
 Эмма К. - 118 испуганных любителей сочинять крипоту
 Kahel - 118 испугов за загадочную смерть у двери
 joggernaut - 115 испугов и история о шуточках старших братьев
 Sannur - 103 испуга за наглядную иллюстрацию тэга "в нашем доме поселился замечательный сосед"
 Bara Miko - 149 испугов за ночные сеансы

Отдельно хотелось бы отметить участницу  Элен, спящая в кресле, которая написала на этот фест аж раз, два, три, четыре истории!

И перейдём же к самому главному!



Третье место - неизвестный под псевдонимом Greta morgane morgane c результатом 151 испуг и историей о бабочках



Второе место с результатом 185 испугов занимает  Леди Агелла с историей о бабушкином фотоальбоме

И победитель этой весны:



 Великий Бегби - 192 испуганных параноика! Зловещий ночной гость курильщик!

Поздравляем победителей!
А все участники получают памятный значок и наши благодарности за нескучные вечера!



Ники будут вписаны в ближайшее время, код для размещения баннеров

всё тот же

<a href="ссылка на пост с вашей крипи"><img src="ссылка на баннер"></a>

, а у меня есть для вас немного анонсов.
Следующий фест состоится в июле и будет называться Полуночники, поэтому подумайте, дорогие ребята, о том, какие опасности и ужасы могут подстерегать тех, кто вынужден ночами бодрствовать по роду своей деятельности, а может страдает от бессонницы, надвигающейся сессии или просто коротает время в интернетиках, да мало ли ли у людей причин не спать...
На этом ещё раз спасибо всем и до новых встреч!

@темы: 7 крипи-фест

---

[Skjelle]

...а вот никогда у вас не бывало так, что сидите вы, чешете пятку и, предположим, что-нибудь эдакое из обертки достаете, допустим, наклейку на монитор - и тут она, бздыньк, и падает в пыльное пространство между тумбой и диваном. И все, не видно ее, а уже поздний вечер, ночь фактически, в люстре из трех ламп светит одна, а у вас наклейка в щель упала. И вы так себе думаете, - блин, упала, поднять надо, а че-то там вообще темно и не видно куда она упала... И вроде бы уже даже лезете туда, как вдруг - МЫСЛЬ. Мелькнула как крыса, пробежала по хребту паучьими лапками и исчезла. Но осадочек-то остался. А вдруг ТАМ в щели вовсе не только пыль? И тянете вы так руку туда, пальчиками щуп-щуп, а к пальчикам вашим уже кто-то полз-полз, и пыль начинает шевелиться, и слегка шуршит, и что-то поскребывает, но вы ж не слышите, там наклейка ваша...
И вот после мысли этой вы так - данунахуй О.о Че я, без наклеек не проживу что ли?
И пальцы целее будут.

Признавайтесь, случалось такое?

@темы: Дрожу под одеялом, Психическое

---

[Графиня Барбосса]

Хочу напомнить, что завтра, в 20:00 по московскому времени голосования крипи-феста будет закрыты, поэтому у вас, дорогие читатели, осталось сутки, чтобы проголосовать за полюбившиеся работы 7 крипи-феста.
Поспешите, времени всё меньше.

@темы: Оргвопросы

---

Элиза Лэм - тело в баке с водой в Лос-Анджеллеском отеле. Пугающие подробности

[detective R.]

История туристки Элизы Лэм, встретившей свою смерть в отеле "Cecil" в Лос-Анджелесе, пугающа и незабываема. Немного покопавшись в интернетах, один энтузиаст нашел интересные версии причин ее гибели и обнародовал вот тут:

alternews.com/eliza-lem-sluchaynaya-smert-ili-z...

Хотя, конечно, это еще далеко не все варианты. Ждем результатов вскрытия, которые обещали "в конце апреля".

Последнее фото Элизы:



Ее довольно-таки крипи тумблр:

nouvelle-nouveau.tumblr.com/

Есть еще крипи-инстаграм, но я его потерял. Найдите, Элиза делала удивительно стремные фото.

@темы: видео, Страшные истории, Что это было?, Шапочка из фольги, Ночь, улица, фонарь, МАНЬЯКИ!, Зловещие фото, Свидетельства очевидцев, Психическое

---

[Хероджин]

Криппи или нет, судите сами.
Значит у меня есть ноут, к которому подключена мышка. И мне родители говорят уже с октября, что чуть ли не каждый день я выходу в скайп. А суть такова, что до часу дня у меня пары и до двух меня тома нет. Окай, пусть это будет кошка, которая может двигает мышку, ноут включается (да, я как самый денивый просто ноут закрываю).
Но вот что странно: когда я "выхожу", мать пишет мне в скайп. И часто сообщения отправлены в 10-11 часов.
А недавно у меня не стало мышки, но выходы продолжились, как ни в чем не бывало.
А вчера сам собой включилась МФУшка, стоящая на подоконнике. Если чо, включается она либо кнопкой, либо при подключении к компу. Я сам в это время был на диване, в другом конце комнаты.
Вот такие дела.

@темы: Что это было?, Невидимые шпионы, Домашние животные - кто они??, Подозрительные предметы

---

Куколки, блин

[Лучафэрул]

В игре World of Warcraft есть такой город Даларан. В этом городе есть магазин игрушек. А в это магазине продаются вот такие вот куколки, от которых мне как-то не по себе, прямо скажем:

@темы: Паранойя-арт, Компьютерные игры

---

[Melecefy]

Листаю я, значит, с утра (когда проснулся, тогда и утро) новостную ленту в контекте и тут...

няшка

Украдено из группы в контакте #УПОРОТЫЙ ТРАНДУИЛ И ЕГО ЛОСЬ

@темы: Паранойя-арт

---

[НекРомантик]

Под кат? Бедное животное? За что?!

@темы: Домашние животные - кто они??, Юмор, своеобразный, но симпатичный

---

Undertaker

[Юмеми]

Не сказать, что именно страшно, но жутковато и со смыслом. Лучше смотреть в максимальном разрешении, графон необычный и клёвый)

@темы: видео, Паранойя-арт

---

Детские рисунки

[Dr. Dormouse]

Вынесено с килл ми плиз:

"Я мать. Очень люблю сына. Души в нем не чаю. Ночью всегда слушаю как он спит, хотя сама не высыпаюсь, так как он во сне может что-то сказать или заплакать, а я просыпаюсь от малейшего шороха. Недавно в садике попросили нарисовать семью: папу, маму и братиков со сестричками. Мой нарисовал меня спящей, и черный силуэт человека надо мной. Когда его спросили в садике: кто это, то он ответил, что дядя, который приходит к нам каждую ночь. Воспитатели и психолог садика считают, что я вожу к себе мужиков, но я уже как полгода в разводе. Отца ребенка не видим - пропал. К себе никого не вожу. Психолог рекомендовал своего "коллегу", чтобы поработать с ребенком. У меня нет таких денег... Мой сын развит хорошо для своих лет, я стараюсь, но тратить больше не могу, иначе будем голодать, ПМП"

@темы: Страшные истории, Ночной Гость, Родители

---

Красота же!

[Кана Го]

@темы: видео, Музыка

---

И так всегда

[Rainy Elliot]

@темы: Паранойя-арт, Ночной Гость, Юмор, своеобразный, но симпатичный

---

На ночь глядя

[Dr. Dormouse]

Всем доброй ночи и хороших снов:

Это небольшая подборка, больше вкусного вот здесь: popobawa.tumblr.com/

@темы: Тот, кто живёт в шкафу, Домашние животные - кто они??, Скрипы, стуки, шорохи АААА!!, Крипи-гифки

---

Чёнашёл))

[Captain de La Fer]

...на просторах могучего Д-Арта х)

*злобный смех*

Horror by ~Solleck on deviantART

@темы: Паранойя-арт

---

[Они знают!!!]

На этом развлекательная часть Седьмого крипи-феста объявляется законченной. Всю эту неделю вы можете голосовать за понравившиеся вам истории, но об этом мы вам ещё напомним, и возможно не один раз.
А пока хочется похлопать нашим замечательным авторам за их леденящие душу истории, некоторые из которых, разумеется, произошли на самом деле. А вот какие именно - остаётся только догадываться.

---

[Они знают!!!]

А наша последняя история, любезно предоставленная Углеводом в свете наступившей, наконец, весны, кажется особенно актуальной:


Каждое утро я спускала ноги с кровати и вместо тапочек нащупывала холодную поверхность напольных весов. Вздохнув и втянув живот, как будто это могло уменьшить вес, закрывала глаза и вставала. Стрелка судорожно билась в малюсеньком окошечке, словно играя моим душевным спокойствием, и, наконец, застывала на отметке в районе шестидесяти.
Раньше я была полной и не беспокоилась о парочке лишних килограммов, ела что хотела и чувствовала себя почти счастливой. А отвисшее пузо всегда можно было прикрыть свободной рубашкой. Около полутора лет назад я заболела и внезапно похудела. Сильно похудела, настолько, что знакомые перестали узнавать на улицах. Ну правильно, в их сознании прочно засел образ толстухи с бутербродом в руках и здоровым цветом лица, а в худышке с синяками под глазами знакомые меня даже не пытались разглядеть.
Чего душой кривить, мне это нравилось. Огромные рубашки и брюки оправились на помойку, им на смену пришли платья на три размера меньше. Мама советовала отложить старье на верхние полки шкафа, но я решительно отказалась, потому что не собиралась возвращаться в прошлое за своими пышными формами.

«Вот еще», — думала я.

«Бва-ха-ха», — поржал надо мной организм.

Организм выздоравливал. Нацепив вместо лица троллфейс, жрал все подряд и даже, как рачительный хозяин, начинал копить, откладывать на черный день. Килограммы потихоньку, по-пластунски, ползли обратно, по дороге прихватив лишних товарищей.
Я, само собой, «исключила из рациона», как советовали девочки на пабликах вконтакте, все сладкое, мучное и жирное, изредка позволяя себе отведать маминых пирожков. Уж больно те были вкусными.
Спустя пару месяцев я пришла к выводу, что, если уж способна скинуть вес, нельзя останавливаться на достигнутом. Порции были уменьшены (втайне от мамы, конечно), пирожки забыты, а калории посчитаны. Килограммы зубами цеплялись за талию, как за соломинку, и не желали уходить, несмотря на то, что я начала прогонять их утренними пробежками.
Больше всего я боялась увидеть на весах какую-нибудь ужасающую цифру. Как только стрелка подбиралась к шестидесяти двум, неслась к ноутбуку, чтобы найти новую диету, потом бежала на кухню и убеждалась, что в холодильнике нет ничего соблазнительного.
Раньше я совсем-совсем не понимала тощих девчонок, которые страшились присесть рядом с пирожным — не дай бог пирожное набросится и само прыгнет в рот, опомниться не успеешь. Теперь сама не глядела в сторону конфет и, съев две ложки горошка, поминутно ощупывала талию. Сейчас, вот сейчас, в следующий миг жир приползет в бока и останется там навсегда. Я мучительно ждала этого момента, и бока постепенно покрывались синяками от пощипываний и растираний.
Зеркала висели в каждой комнате. Ритуал проводился после каждого приема пищи, утром вместо зарядки и вечером перед сном. Встав напротив какого-нибудь из зеркал, я задирала майку и придирчиво оглядывала себя. Всякий раз находились признаки скорого ожирения, и чуть ли не в слезах я качала пресс.
Я помнила наизусть, сколько калорий в гречке, овощах, грейпфрутах, поэтому калории уже были посчитаны. Иногда казалось, что калории могут рассчитаться на первый-второй без моей помощи.
Мама вздыхала, качала головой и как-то в отчаянии сказала, что я настолько худая, будто солитер завелся.

— Солитер? — я воспряла духом. — Что еще за солитер?

Мама, всплеснув руками, захлебываясь, в красках описала огромного длинного паразита, виденного когда-то в учебнике биологии. В ее душе теплилась надежда, что я одумаюсь, испугаюсь, что дрожь омерзения включит мне мозги.

— А от чего он заводится? — затаила дыхание.

Выслушав тираду про сырую рыбу, истощение и похеренный желудок, я схватила телефон и позвала подругу в суши-бар.
Ночью мне снились дыры в теле, из расширенных пор ползли длинные черные черви, а я выковыривала их зубочисткой.
Весь следующий день прислушивалась к себе, искала признаки паразитов в организме, но пока не чувствовала ничего. Мне представлялся чудик с острыми зубками, который будет пожирать мой жир, и надежда тлела на кончике благоразумия. Благоразумие таяло.
А калории уже знали, что их ровно четыреста двадцать семь. В день.


***
Еда вызывала панический страх.
Червь, на которого я так надеялась, никак не появлялся в желудке. Подруга уже потеряла надежду вытащить меня в какую-нибудь кафешку, потому что ТАМ ЖЕ ВСЕ КАЛОРИЙНОЕ.
Трясущимися руками я запихивала в рот куски салата, жевала, не ощущая вкуса, и отправлялась на учебу, ведь на учебе есть было нечего, а следовательно, почти не хотелось.

— Ален, надо спортом заниматься, а не ограничивать себя.

— Ты ничего не добьешься голодовками.

— Желудок посадишь.

— Ну и дура.

Голоса зудели надоедливыми мухами, вгрызались в мозг, проедали дыры в сознании, и вскоре сознание стало похоже на решето. Решето, через дыры в котором утекал здравый смысл.
В ночь на субботу снилось, что бегу я по прямой длинной дороге к огромной стеле — такая возвышалась на главной городской площади. Остановившись у ее подножия, я отдышалась и подняла взгляд. Вместо стелы на площади стояли гигантские весы, какие бывают в аэропортах или на почте.

«Надо лезть», — в мозгу зажглась лампочка на подобие тех, что загораются над выходом при эвакуации.

И я полезла. Когда длинная, точно индейская, стрела закачалась в окошке, по привычке зажмурилась.
Пятьдесят три, показали весы.
Пятьдесят три. Нет, вы понимаете? ЭТО ЖЕ…
Не успев обрадоваться, я проснулась. И, конечно же, ступни сразу встретились с холодной, безжалостной поверхностью напольных весов.
Шестьдесят один, припечатали они.
ШЕСТЬДЕСЯТ ОДИН тупая ты пизда и не килограммом меньше обойдешься будешь всегда жирной а-ха-ха-ха
Волна злобы и разочарования поднялась из пустого желудка, ударила по барабанным перепонкам, обожгла лицо, и я швырнула весы в угол. Откуда только силы взялись? До сих пор помню, как ногти впились в ладони. В последнее время от постоянного недоедания руки ходили ходуном, голова кружилась, ватные ноги едва шли.
Весы с диким грохотом ударились о стену и повалились на пол. Прям как убитый человек.
Мама нашла меня рыдающей в подушку и не стала выяснять причины. Причины давно были известны.


***
Я неистово чиркала ручкой по листку.
Слова старенького профессора не желали складываться в предложения, строчки уползали, и лекция постепенно превращалась в жарко-скучное месиво. Я водила рукой скорее машинально и вскоре потеряла нить повествования. Вместо букв по тетради скакали цифры, выстраиваясь в стройные колонны, они сами собой рассчитывались по порядку и складывались между собой. Я хихикнула, подтолкнув под задницу пятерку, и яростно зачеркнула ее. Пятерка выбивалась из дневной нормы в двести пятьдесят калорий, а йогурт, съеденный за обедом, ворчливо ворочался в желудке.

— Ален, — подруга трясла меня за плечо, и в голове начало проясняться. — Ты чего? Рот открыла, глаза злющие, в листке дырка уже…

— Отцепись, — процедила я и, схватив сумку, пересела за соседний ряд. Одна.

Достала зеркальце и придирчиво осмотрела прыщи на лице. Ну и пусть их никогда не было. Ну и пусть, что они появились сейчас. Зато я стройная. А прыщи, вопреки словам соседки тети Кати, никак не связаны с изматывающими диетами и похеренным обменом.

Все касающееся похудения мама и тетя Катя называли «похеренным». Похеренный желудок, похеренное здоровье, похеренная психика, похеренные зубы.

«Сами вы похеренные», — думала я, вычесывая выпадающие клоками волосы.

Думала я так, шагая по улице, по универу, поднимаясь по лестнице в квартиру.
С верхней площадки выскочил человек в черном чулке на морде — как в дешевых боевиках. Он прыгнул прямо на меня, мелькнул шприц, укол боли, шипение. Как будто сквозь крохотную дырку выходил воздух. Больше в организме ничего не осталось.

— Что это? Что вы мне вкололи?! — я в отчаянии кричала, готовая услышать все что угодно, начиная от ВИЧ и заканчивая птичьим гриппом.

«Черный» остановился, будто споткнулся, медленно развернулся и оскалился. Даже сквозь чулок были видны ровные зубы и кончик языка.

— Это вирус ожирения. Ты инфицирована и скоро заплывешь жиром.

Лишь после того как «черный» не спеша удалился, я вздрогнула и открыла глаза.
Вытерла пот со лба, глотнула воды (не забыть бы записать потом), ощупала бока и глубоко вздохнула.
Привидится же такое.


***
Все закончилась так же внезапно, как началось.
Очередной день в университете завершился больницей и непонятными, не поддающимися расшифровке обрывками фраз
нарушение обмена
сбой в работе пищеварительной системы
гормональный
реабилитация
И женское, визгливое, пожирающее
В гробу худая будет лежа-а-а-а-а-а-а-ать
Голос несся за каталкой по коридору, я знала, что он не отвяжется. Прилипчивый, прямо как жир. Фуфуфу, жиржир, прилипнет — не отмоешься.

«Это инфекция, — твердила я, окончательно запутавшись в реальности и сновидениях. Соленые слова вязали язык. — Меня укололи».

Врач больницы, куда в тот день меня доставили, пожал плечами и пробормотал что-то невнятное, а молоденькая медсестра весьма непрофессионально покрутила пальцем у виска. Я не стала на нее злиться. Дура она, вот кто.
Через пару недель меня выписали, и я по привычке принялась наблюдать за весом. Каждое утро, закусив костяшки пальцев, чтобы не зареветь, касалась ступнями ледяной поверхности весов, втягивала живот, задерживала дыхание и терла-терла-терла разбухшие бока. До покрасневшей кожи и боли в мышцах.

«Бог дал — Бог взял», — причитала мама, доставая с дальних полок шкафа безразмерные рубашки и брюки. Все-таки припрятала втайне от меня. Я ее ненавидела, свою мать-клушу.

Стрелка прочно застыла на отметке девяносто два, а я каждую ночь видела огромные весы на площади, которые показывали «пятьдесят три».

Автор  jesska

Вопрос: Крипи?

1. Да!		81	(100%)
Всего:		81

@темы: крипи-фест, 7 крипи-фест