[paranoied]

Про тяжелую и опасную жизнь графоманов повествует Страшные сказки всегда сбываются:

Сейчас чуть больше 4 часов ночи, и я, растерянная и подавленная, разглядываю стену прямо передо мной.
Нет. Сейчас 00:01, и я пытаюсь вытащить себя из трясин интернета.
Нет.
9 вечера.
Или 9 утра.
Я не знаю.
Я запуталась!
Что бы я ни написала здесь и сейчас, оно оживет и расплатится со мной за пробуждение.
Если же я не разорву текст своими кривыми и скомканными мыслями, то будет еще хуже.
Поэтому я пишу.
Все началось с одного события, которое – а я уверена – не станет ни для кого секретом и удивлением.
«Да здравствует крипи – фестиваль».
Одной сентябрьской ночью я лежала без сна, разглядывая цветочные обои на стене. Кошка спала где-то рядом, и её отчего-то тяжелое дыхание воспринималось мной как нечто чуждое. Тогда мне и пришли в голову первые строки:
«Все началось с того, что моя кошка вдруг, прервав свой сон, стала нервно и раздраженно оглядываться, будто что-то неприятное помешало ей досмотреть некий свой сон. Я, как и любой другой адекватный человек с закаленными фильмами ужасов и газетными сводками нервами, не прореагировала. Кошка тем времен спрыгнула с кровати и направилась куда-то к книжному шкафу. Присев рядом с ним, она будто стала сверлить глазами темноту.
«Они оживают в темноте» - еще вспомнила я. Мозг заядлого скептика язвительно спросил: «Кто они? Зеленые человечки или ребятки из различных ужастиков?» Только зря мозг смеялся и иронизировал.
Очень даже зря».
Я спешно вытащила из-под подушки карандаш и тетрадь, зажгла лампу и судорожно принялась строчить сложившееся вступление. У любого человека, так или иначе связанного с литературой, рано или поздно появляется привычка держать при себе принадлежности для письма. При запущенной стадии еще и появляется навязчивое желание скупать эти самые принадлежности с остервенением человека, прожившего несколько лет в состоянии вечного дефицита тетрадок и карандашей. Так вот, тетрадь свою я откопала рядом с любимым букинистическим магазином – в какой-то лавочке, одной из тех, что создаются за 5 минут и живут до патруля полиции. Сиреневая тетрадь, содержащая в себе 100 пожелтевших листов. Нет, не 80 и даже не 96. 100 листов – и уникальный запах старых книг.
Меня это подкупило.
И вот, я строчила в тетрадь начинающую «вылупляться» историю, попутно продумывая, что хорошо бы довести несчастную героиню до срыва уже в первую ночь. Хотя бы так: «Книжный шкаф, видимо, почувствовав на себе изучающе-настороженный кошачий взгляд, не выдержал и сбросил с полки до того пылившийся русско-итальянский словарь, внушительный черный том. Кошка подпрыгнула, и, взмахнув хвостом, словно нервный родитель розгами, зашипела на злополучный словарь. Я попыталась с помощью мозга как-то улучшить свое настроение и повысить уровень сарказма в крови, но получалось плохо. Даже не так: получалось омерзительно».
И вот я цедила свои строки, попутно раздумывая над тем, какую смогу получить оценку, как вдруг этот отвратительно буйный русско-итальянский словарь свалился с полки. И на него истерично зашипела кошка. Как я вспомнила позже, она действительно перед тем слезла с моей кровати.
Мне стало не по себе, но, устыдившись собственной дурости, я решила, что просто допишу утром. И безразлично мне наличие этого пресловутого вдохновения. Небрежно запрятав тетрадь и карандаш в изголовье кровати, потушив желтовато светившую лампу, я уснула.
Пробуждение мое состоялось в 7 утра, и было оно далеко не таким счастливым, каким его планировал сделать Никита, вернувшийся после ночной смены и решивший меня разбудить, обняв.
То есть, обнять-то он меня обнял.
Только в этот момент я заорала как типичная героиня ужастиков и завыла от боли.
Спустя какое-то количество времени мне, уже пытающейся вернуться в адекватное состояние, сообщили про перелом 2 ребер.
На мой вполне логичный вопрос: «Какого … я сломала эти ребра, уснув вполне себе здоровой?!» получила лаконичный ответ «Вам лучше знать».
Только это меня не успокоило. Никита, тщедушный парень 20 лет, таращившийся на меня своими маленькими испуганными глазами, сделать этого не мог. Габариты не те, уж извините.
А сама себе сломать 2 ребра я не могла – да и тогда, только пошевелившись во сне, я бы почувствовала, что «что-то не так».
Вопрос оставался без ответа.
Доблестным органам охраны людей от людей, или же милиции-полиции, мы решили ничего не сообщать.
И только когда Никита запнулся о русско-итальянский словарь и, что-то мрачно пробормотав, подхватил словарь и запрыгал на одной ноге к шкафу, я вспомнила про свою тетрадь.
Открыв её, я разразилась ругательствами, от которых даже моряки в каком-нибудь порту одарили бы меня неприязненными взглядами.
Текст в тетради был, и все тот же, только он был написан не карандашом. А неизвестной буро-алого цвета субстанцией. И да, у обложки тетради был загнут уголок.
Вечер я провела как на иголках; впрочем, что за фраза «на иголках» - я будто попала к инквизиторам из Средневековья. Мои нервы вообще оказались прекрасными палачами, но с наступлением ночи я готова была взмолиться, чтобы вернуться в день.
Ибо я не могла не писать. Меня буквально выворачивало наизнанку. А еще из мест перелома лилась кровь. Которой из ребер литься вроде как не должно, хотя, что там, я не медик.
Веселый и радостный текст же просто не поддавался карандашу и не отражался на бумаге.
Никита, взявший отгулы на неделю, бегал вначале по комнате, но, когда развития событий в страшилке достигли кульминации, спрятался чуть ли не под диван.
Мою бедную героиню поджидало нечто таинственно-туманное, но и она, и сюжет мой выходили искусственными. Сейчас я даже рада этому.
Тем не менее, мы пожертвовали кухонным шкафом, вешалкой и двумя соседями сверху.
И тут я совершила самую идиотскую ошибку за всю мою, без сомнения, нелепую и алогичную, но такую идеальную и спокойную жизнь.
Я решила зачеркнуть несколько предложений.
Еще успела спросить у Никиты, который час, услышала: 7 утра, а затем…
А затем потеряла сознание.
Я раньше никогда не видела так много крови. И внутренности я видела только в Кунсткамере, когда с друзьями выбралась однажды в Эрмитаж.
Бедного моего неудачливого любовника, смотревшего на меня с восхищенной одержимостью, просто разорвало пополам. Причем вдоль. Так же, как я зачеркнула предложение.
Меня потом долго «полоскало», потом я пыталась отмыть кровь, я еще хотела убрать тело, застрелиться самой, позвонить в полицию, выкинуть тетрадь, и несколько из этих пунктов я даже выполнила.
В частности, бросила тетрадь в мусоропровод.
Надо объяснять, где моя кошка?!
Кровь, впрочем, я отмыла удачно, тело же – я просто закрыла ту комнату на замок. Потом долго искала пистолет – его, само собой, не обнаружилось. Звонить куда-то я не решилась.
И вот теперь я пишу всю эту дребедень, зачем-то пересказывая то, как покатилась и рухнула моя жизнь. Два дня – и ничего нет.
Я твердо решила убить свою героиню в эту ночь, и отчего-то уже знаю ,что умру сама.
Но дело вот в чем.
Эту тетрадь нельзя оставить просто так.
Она должна пойти дальше, чтобы воплотить самые безумные мысли – и заставить за них расплатиться.
И я уже знаю, какими будут мои последние фразы в этой затянувшейся повести.
«Она не выдержала. Прячась от обступавшей её тьмы, она сбежала в тьму еще более жуткую – в небытие и смерть, и последней её мыслью было: «Они – или оно – действительно оживаю(е)т в темноте».
Она не выдержала.
Выдержите ли вы?....»

автор -  My_Wonderwall